Идеально безумный мир

– Оставь себе как сувенир, – последовал равнодушный ответ, и Чарли неожиданно остановился, – Хватит, сухопутные, довольно я проводил вас. Давайте прощаться, не будем мешать друг другу, у меня тоже имеются кое-какие дела в этом порту.

– Уже прощаться?.. – Татьяна, только, было, привыкшая шагать по твердой земле в компании капитана пиратов, мигом погрустнела, – Я думала, ты проводишь нас немного дальше…

– Не ной, Татьяна, веди себя как взрослая девочка, – Роман, внезапно решивший взять на себя обязанности по ее воспитанию, нахмурился и погрозил пальцем, – Давай-ка, вытри сопельки и высморкайся в нашего морского друга, пока его не смыл мимопроходящий корабль.

– Высмаркиваться в меня не надо, – решительно отказался Чарли, – А вот обнять на прощание я способен. Иди сюда, – он быстро привлек к себе девушку, на секунду сжав ее, растерявшуюся, в крепких объятиях, затем, ухмыляясь, сделал шаг назад. На секунду замер, окидывая взглядом все честну́ю компанию, собравшуюся перед ним и, улыбнувшись, поднес два пальца к виску, словно отдавая честь.

– Отставить тосковать, сухопутные, видимся не последний раз. Еще на том свете встретимся, – пират усмехнулся, подмигнул и, резко козырнув, вдруг развернулся на каблуках, уверенно направляясь прочь.

Его собеседники, многие из которых не успели сказать и слова на прощание, остались стоять с совершенно растерянным видом и приоткрытыми ртами.

– Фу, какой некультурный гражданин… – наконец выдавил из себя Людовик и, мотнув головой, велел, – Если я поведу себя когда-нибудь так же – пристрелите меня, даже не задумываясь! Только быстро и не больно.

– Слишком много хочешь! – Роман фыркнул и, обхватив брата за плечи, уверенно повлек его вперед, – Лучше мы тебя дядюшке сдадим – он в таких делах тот еще мастер! Хотя вот насчет не больно… ну, сами там договоритесь.

Винсент, тяжело вздохнув, раздраженно махнул банданой, все еще остающейся у него в руке и, торопливо схватив Татьяну за руку, потащил ее следом за собой. Девушка, вовсе не воодушевленная такой перспективой, заупиралась, как норовистый ослик и, сама дернув хранителя памяти за руку, вынудила его остановиться.

– Винс, подожди! Я… Мне нужно кое-что сказать тебе.

Мужчина вопросительно, непонимающе вздернул брови, недовольно оглядываясь на удаляющихся братьев – он, видимо, все еще полагал их мальчишками и опасался, как бы они не натворили глупостей, оставшись в одиночестве. Подоспел Влад, который из-за раны ходил все-таки несколько медленнее прочих и, окинув не самым довольным взглядом и девушку, и ее дядю, медленно выдохнул сквозь сжатые зубы.

– Вы всех своих друзей так бросаете? Меня чуть не потеряли, про Ричарда вообще…

– Ричард сбежал, – Татьяна, у которой новость уже несколько секунд как вертелась на языке, наконец, не выдержала.

Повисло молчание. Винсент немного приподнял подбородок, глядя на собеседницу сверху вниз и явно пытаясь понять, имеет ли она отношение к этому бегству или же все-таки ее можно причислить к невиновным.

– Давно ты знаешь? – говорил он негромко, однако, девушке почудилась за его словами скрытая угроза, и она нахмурилась. Принимать на себя необоснованные обвинения ей категорически не хотелось.

– Мне сказал Чарли, когда я поднялась на мостик. Я бы сообщила раньше, но…

– Среди слов Романа и Луи ее голос бы остался не услышан, – встрял Цепеш и, скрестив руки на груди, равнодушно пожал плечами, – Я не вижу в этом трагедии. Если бы нам пришлось тащить его за собой на веревке, хуже было бы только нам.

– Это-то верно… – хранитель памяти, закусив губу, отвернулся, в раздумье возобновляя путь и целенаправленно шаркая ногами, – Но верно и то, что теперь он снова может следить за нами, и мы не знаем, в какой момент… Ох, черт, Марко! – возглас его, возглас радостный, изумленный, и почти счастливый, прозвучал так неожиданно, что девушка и идущий рядом с ней художник растерянно замерли, недоуменно переглядываясь. Татьяна с трудом вспомнила, что имя, произнесенное Винсентом, принадлежало его новому знакомому – итальянскому хранителю памяти, однако, к чему было сказано сейчас, она не понимала.

Мужчина, взволнованный, пораженный, неожиданно сорвался с места, бросаясь вперед и, остановившись рядом с откровенно растерянным молодым высоким человеком, с бледной, едва тронутой итальянским загаром, кожей, тонкими чертами лица, черными волосами и серыми глазами, без излишних вопросов сграбастал его в объятия, прижимая к широкой груди.

Парень, вне всякого сомнения, не понимающий порывов незнакомца, изумленно вскинул брови и осторожно отстранился, на всякий случай делая шаг назад.

– Прошу прощения, синьор… – вымолвил он с заметным итальянским акцентом, который различила даже Татьяна, понимающая благодаря крови отца все языки мира, – Боюсь, вы обознались.

– Черт возьми, Марко, не прикидывайся! – Винсент, чересчур восхищенный этой неожиданной встречей, не желающий признавать, что старый знакомый может не помнить его, нахмурился, сжимая плечо молодого человека, – Это же я! Ну? Вспоминай! Я, Винченцо, неужели ты забыл?