Идеальное тело Пятачка

В момент опасности бесполезно впадать в истерику, заливаться слезами и звать на помощь. Есть ситуации, когда следует рассчитывать лишь на собственные силы. Вот, скажем, я могу дать вам денег в долг? В принципе, да. Способна я отвести соседского ребенка в школу, приготовить знакомым обед, привести в порядок квартиру приятельницы? Снова утвердительный ответ. Но пообедать за вас или сходить к парикмахеру у меня не получится. Вы это должны сделать лично. И я сейчас оказалась в положении, когда необходимо самой отвечать за себя.

Я медленно двинулась по коридору, который вел вверх под сильным наклоном. Время от времени на потолке мигали крохотные лампочки, едва ли больше тех, что освещают холодильник. Генза тихо сопел на моей груди, а фиолетовая ящерица, умоляюще кося выпуклыми глазами, упорно тащилась рядом. Такой дружной компанией мы достигли двери, самой обычной, выкрашенной в белый цвет, как во флигеле горничных. Я осторожно повернула блестящую ручку и очутилась в новом коридоре, на сей раз со стенами голубого цвета. Справа и слева виднелись двери. Недолго думая, я открыла правую и попала в комнату с ярко горящей под потолком лампой дневного света.

Трудно было назвать помещение спальней, скорей уж это палата реанимации, набитая медицинскими приборами, мигавшими разноцветными лампочками. От аппаратов тянулись провода и трубки, все они сходились на кровати, где лежал человек, полуприкрытый простыней.

Следовало быстро уходить, ведь больного в таком тяжелом состоянии не оставят надолго одного. Но я приблизилась к многофункциональной койке и увидела женщину. Лицо бедняжки казалось бескровным, к венам были подведены тонкие трубочки. Я нашла дочь Германа Кнабе, несчастную Эрику, которая после нападения маньяка впала в кому. Веским подтверждением моих мыслей был тонкий шрам на горле несчастной, его могла оставить только кожаная удавка.

Глава 17

Постояв пару секунд, я опомнилась, выскользнула из палаты и приоткрыла следующую дверь. За ней оказалась полукруглая комната с большими окнами, уютной мягкой мебелью, телевизором и горой DVD-кассет в специальной подставке. Гостиная, очевидно, была проходной, потому что в одной из стен я увидела вторую дверь. Поскольку в палате, где находилась больная, не было второго выхода, а коридор заканчивался тупиком, я бесстрашно вошла в помещение и... услышала чуть визгливый голос, доносившийся непонятно откуда.

– Брошу, честное слово, брошу! Купила никотиновый пластырь, наклеила на руку, но он не работает!

Иногда мои ноги соображают лучше головы, вот и сейчас они приняли решение до приказа растерявшегося мозга, мигом сделали прыжок и заставили хозяйку присесть за диван. И весьма вовремя: по полу пробежал сквозняк, без умолку говорящая женщина вошла в гостиную. Я не видела ее, зато отлично слышала.

– Прекрати пилеж, я на работе, голова болит, настроение мерзкое. Если я тебя не устраиваю – вали вон, рыдать не буду...

Мой нос почуял запах сигаретного дыма, уши уловили шум быстрых шагов и хлопок двери. Незнакомка прошла комнату насквозь.

Я высунулась из-за дивана, убедилась, что вокруг никого нет, и ринулась к створке, расположенной напротив. Снова коридор, ведущий под углом вверх, прихожая с пустой вешалкой и калошницей, тамбур, дверь, тамбур, дверь...

Запыхавшись, я рванула на себя очередную створку, поняла, что ее следует толкать от себя, и очутилась на свободе, в парке. Сначала меня охватило удивление: как мне удалось подняться на поверхность земли, ведь я спустилась в подвал? Но потом я вспомнила о небольшой лестнице и двух коридорах, идущих вверх, и недоумение исчезло.

Времени до совместного ужина с хозяевами оставалось совсем немного, необходимо было найти кратчайший путь в особняк. Я принялась крутить головой в разные стороны, пытаясь определить, где нахожусь, и быстро сообразила: я недалеко от домика Степана Могилы, впереди стена леса, справа виднеется крыша обители семейства Кнабе.

Кто-то осторожно потрогал меня за ноющую после укуса щиколотку. Я вздрогнула, оторвалась от созерцания пейзажа и увидела фиолетовую ящерицу, застывшую со скорбным видом.

– Дорогая, прекрати, – попросила я, – давай расстанемся друзьями. Я давно простила тебя, абсолютно не злюсь и желаю тебе счастья. Ну цапнула ты меня, с кем не бывает... Успокойся, беги домой, к мужу и деткам. Надо же, я и не предполагала, что у юрких созданий столь обостренное чувство совести. Если честно, я считала представителей вашего рода существами без острого ума и глубоких психологических переживаний.

Путь назад был недолгим. Без зазрения совести сломав пару ветвей, я пролезла сквозь кусты сирени и поспешила к особняку. В дом удалось войти очень вовремя – огромные напольные часы в холле показывали без четверти девять. Живо переодевшись в шелковый костюм, я поспешила в столовую и вошла туда буквально с боем курантов.

– Сразу видно немецкое воспитание, – улыбнулся худой мужчина, сидевший во главе длинного стола. – Присаживайтесь, Татьяна.