Идеи в масках

Король(С трудом подымаясь с колен) Граф, мне не до того!.. Не до того мне, понимаете? Вы подняли со дна моего сердца всю таящуюся в нем безграничную тоску мою и моего рода, — тоску, которая затопляет звезды, которая грозит затопить своими черными волнами самого Бога! Вы толкнули меня к порогу ночи моего отчаяния! Быть может, святая католическая религия отцов моих спасет меня! Вы толкнули высокую, хрупкую, дивную башню моего духа, и она грозит рухнуть. Молчите же и благоговейте. Удалитесь к вашим крохотным делам, к обвалу какого-то подземелья.

Граф Ульм(Топая ногой). Нестерпимо!

Лоран

(Крикливо). Но уходите же, граф; вы мучаете его высочество. Уйдите. Дайте его высочеству отдохнуть и поверьте, что мы сумеем обойтись без вас.

Король(Пожимая ему руку, слабым голосом). Благодарю, Лоран… Позовите мне Куфеке.

Занавес.

Картина вторая

Мастерская Рагнара Браузе. В глубине ее два окна, выходящие в поле. Вдали видны залитые солнцем и поросшие лесом холмы. Комната старинной стройки, большая, может быть, бывший амбар; вместо потолка покатая крыша со стропилами; Налево большой камин, за ним дверь в кузницу, из которой от времени до времени доносится стук молота. Слева выходная дверь, за нею ниша, задернутая красной занавесью. Посредине сцены тяжелый стол с табуретами вокруг. На нем бочонок пива и много глиняных кружек. Стены голые, деревянные. Между окнами постамент с неоконченной работой, завернутой в мокрую простыню. Около него на ящиках и табуретах гипсовые эскизы. Вокруг стола сидят мастер Рагнар и его гости.

Мастер Рагнар — седоватый человек, косолапый и коренастый. На голове у него красный колпак с кисточкою; одет в расстегнутый серый жилет, такого же цвета штаны до колен, поддерживаемые красными подтяжками, грубые чулки и башмаки, как у крестьян. Движения спокойны и ленивы. Курит большую трубку.

Ценкер — длинный, словно пыльный, уже пожилой блондин с острой бородкой и прядями волос, лезущими в глаза. На затылок нахлобучена старая войлочная широкополая шляпа. Одет в широкие плисовые штаны и такую же куртку, горло повязано желтым платком. Жестикуляция порывистая, голос крикливый.

Пастор Линдфорс — тяжеловесный человек с совершенно круглым лицом; волосы рыжие; носит очки. Одет в долгополый черный сюртук, застегнутый до двойного подбородка. Говорит басом.

Все пьют.

Ценкер

(Вставая и протягивая вперед кружку) И еще раз и снова за великое произведение кузнеца Браузе, за «Новый Народ»!

Пастор(Встает, взмахивает кружкой. Браузе сидит посмеиваясь). И да почиет на нем благословение Бога, пламенного и ревнивого, благословение того, кто сказал о себе: Я есмь Сущий!

Ценкер(Садясь и вытирая усы рукой). Пастор задирает меня… Но я не поддамся… Я вот что вам скажу, пастор Самсон, — вы славнейший малый. Вы… словом… парень, каких нам надо побольше! Да, чорт побери! И вот что я вам скажу, пастор Самсон, — это даже доказывает, что у вас есть-таки сердце. т.-е. то, я хочу сказать, что хотя вас ушибли в семинарии всеми пятью книгами Моисее и многими другими, а вы все-таки, — я скажу хоть так, — человек народный!

Пастор

. Словно бы Библия не народная книга. Библия — не книга для князей, это слово Бога тьмам тем простолюдинов (Оборачивается к Браузе). Не похож ли, например, ваш юноша на Давида, восставшего против Голиафа?

Браузе. Что — ж? Может быть, на меня повлиял несколько Давид Микель Анжело, которого копия стоит в королевском музее.

Ценкер. Стой, стой, старичина Рагнер, не говори пустяков! Какой Давид? Какие Микель Анжело? Это жизнь, это память сорок восьмого года, это гул и гомон народный, скажу хоть так, вдохновили тебя! И где бы ты взял твоего старика, если не в наших лесных деревушках? Стой, старина, я в ударе и сейчас я разъясню, так сказать, пастору с помощью всего мною продуманного, прочувствованного и… только-что выпитого, что такое отлил из металла дружище Рагнар… коему слава (Старается петь басом). Сла — а-а — ва! Сла — ава!

Пастор(Октавой ниже). Сла — а-ава!