Идем на восток! Как росла Россия

Не знаю, смеялись ли в Тобольске, получив сию депешу. Скорее нет. Крупный мятеж «инородцев» был фактом, а с такими фактами Империя не шутила. Сибирский генерал-губернатор велел создать комиссию и немедленно разобраться, сообщив все курьером военному министру. Военный министр, доложив государю, приказал бунт давить в зародыше, но притом указал, что Николаем Павловичем «строго велено выяснить, не подали ли повода к беспорядкам какие-либо притеснения, злоупотребления или наущения», и взял дело под контроль. Колесо закрутилось совсем всерьез. 1 января в Обдорск прибыл с командой в пять казаков березовский исправник Степан Скорняков, мужик, думается, очень дельный, поскольку оленя за рога он взял мгновенно.

Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос!

Ситуация была ясна. Прежде всего, необходимо было укрепить беззащитный город, и Степан Трофимович, убедившись, что ненцы, даже «верные», и даже сам князь, драться не будут, потому что панически боятся «шаманства Ваули», запросил Березов о подмоге «хотя бы 25 казачков», и сам, не ожидая милостей от природа, быстро сформировал ополчение из «охочих граждан», всего 20 человек, вооруженных чем попало. Это, вместе с пятью казаками и двумя стражниками Соколова, представляло, по крайней мере, уже больше, чем ничего. Также не подлежало сомнению, что Ваули необходимо заманить в город: гоняться за бунтовщиками по тундре было бессмысленно, тем паче что против четырех сотен с какими-никакими, но все-таки ружьями четверть сотни, где большинство мещане, никак не вояки. В связи с чем князю поставили задачу: найти и уговорить. Такое же задание получил и купец Николай Нечаевский, знавший «самоядску молвь изрядно» и слывший в тундре честным торговцем.

Медлить не стали. Ваули же, выслушав обоих гостей, и купца, и Япту Мурзина, племянника князя, сперва заявил, что в Обдорске делать ему нечего, пока Иван Матвеевич княжит, «а, мол, приедет, когда князем станет тот Япта» (видимо, тот чем-то ему приглянулся), однако потом, выслушав Нечаевского наедине (Япта уехал сразу), задумался. Тот уговаривал приехать изо всех сил, обещал угостить «царской едой» и напоить «царской водкой» (!), а главное, напирал на то, что «казаков в городе мало, и те стары, а прочие народ мирный и его, Ваули, ждут не дождутся, а Тайшин все, как он, Ваули, скажет, так и сделает». Все это выглядело логично, и в своих силах Ваули был уверен, и «царской водки» хотелось, и Нечаевский никогда ненцев не обманывал, отвешивая сахар, так что врать вроде не должен был. И главное, Пиеттомин если не понимал, то, судя по всему, чувствовал: поход на столицу края необходим. Крутиться по тундре, ничего не предпринимая, становилось невозможно по причине все тех же вооруженных ртов, на которые, затянись волынка еще, никаких оленей бы не хватило.

Короче говоря, в конце концов, «взяв совет у сорочьего чучелка» и подумав, «самый главный старшина» решился. Растянувшись по тундре, вереница упряжек, набитых вооруженными бунтовщиками, двинулась к Обдорску. По дороге опять встретив того же Япту, сказавшего, что подумал и согласен стать князем «в обход дяди». Но только если старшины на совете утвердят.

Ночью с 13 на 14 января «скопище» остановилось в десятке верст от Обдорска. Послали гонца к князю, требуя встречи. Спустя несколько часов появился дрожащий Иван Матвеевич со старшинами. Кланялся в пояс, просил прощения «за все обиды», чуть не пострадал (Ваули долго бранил его за свою ссылку и даже «хотел бить оленьим рогом»), но обошлось. Князь, встав на колени, поцеловал «самому главному старшине» руку, признавал, что тот «могущественнее самого царя», клялся отдать сколько угодно муки, оленей, сахара, одеял и даже уступить племяннику Япте «дедовское место», но просил сделать все, как положено. То есть на совете старшин. И таки уговорил.

Около полудня «Пиеттомин въехал в Обдорск с 40 человеками самых отборных, с 20 человеками вооруженными ножами вошел в юрту князя Тайшина; других 20 оставил при нартах, на которых под оленьими шкурами было оружие: луки со стрелами, шесты с копьями и несколько ружей, велев, если что, принести оружие. В юрте князя Тайшина требовал себе от него и прочих дани в сотни оленей и пуды муки, и объявил князю смену». Старшины слушали и кивали. Они были согласно на все. Они ждали. Время от времени в юрту заходили люди и просили Ваули выйти – дескать, сам исправник зовет в гости, – но «самый главный старшина» отмахивался. Типа, идите, не до вас. Отмахнулся даже от самого Соколова, как всегда, пьяного в стельку.