Идем на восток! Как росла Россия

Тем не менее «самого главного старшину», конечно, судили. Сперва в Березове, потом в Тобольске. Судили военным судом, поскольку в действиях имелись признаки бунта. По ходу следствия, разумеется, били. Не сильно. Строго в рамках тогдашних европейских норм. Сам подследственный ушел в глухую несознанку. В очевидном – «580 оленей, две старинные кольчуги, три пуда муки, семь сажен моржевого ремня, три упряжи ременные, табаку два и пороху два же фунта, всего в 50 рублей», – каялся. Но «приспешников», кроме взятых вместе с ним, не называл, твердя, что «имен не припомнит». Даже кочевья, где агитировал, «в точности назвать затруднился». Правильно, в общем, вел себя. Изо всех сил рвался под уголовную статью. Имея в активе как минимум побег и рецидив, вешать на себя еще и политику резона, согласитесь, не было. И не вешал. Не дурак был. Но, зная цену «чистосердечному признанию», запирался умно. Охотно подтверждал, что, да, хотел для оленных ненцев «цены на казенную муку и русские товары понизить». Это совпадало с показаниями свидетелей Нечаевского, подтвердившего, что сговаривался с Ваули о «прямой» поставке провизии, муки и сахара, и Мурзина, признавшего, что «сулил хлопотать о скидке», – но тут вообще криминала не было. И что хотел, чтобы «инородцы, как ранее, платили подати вместо двух песцов одного», тоже не отрицал. Но тут речь шла о тех самых 7 рублях, что взимались князем вместо положенных 3 рублей 62 копеек, и выходило, что в этом он как раз стоит на стороне закона. А на вопрос, почему жалобу не написал, справедливо пояснял: «писать было некому».

Но чуть что, упирался рогом. Нет, царем не назывался – и по ходу таки выяснилось, что сообщает такое только Иван Матвеевич, после чего тему прикрыли. Да, старшин менял, но один сам просил, а второй баб губил, причем его, Ваули, родственниц, – стало быть, только из мести. Вот чего отрицать не мог, это «самого главного старшинства». Ну и не отрицал. Виноват, готов отвечать. В итоге «защитнику ненецкой бедноты и троим его соратникам», с учетом всех обстоятельств, отслюнили каторгу «до вразумления», а не «без срока», как просил Березов. А затем Ваули, как поется в ненецких сказах, «сгинул, как пущенная стрела». Кроме того, что позже, отмотав с дюжину годов, герой был выпущен на «химию» где-то на Ангаре, никаких упоминаний о его судьбе в архивах не сохранилось.

При одном условии

Простая, в общем, история. На фоне Устима Якимовича с его «карманами», Фра-Дьяволо или, допустим, Юрая Яносика – даже тусклая. Вроде как с Манчаары. Без любовных интриг и таинственных смертей. Но, какая бы ни была, для ненцев – своя, а значит, ближе и дороже всяческих Робин Гудов, сколь бы кинематографичны, в отличие от «самого главного старшины», они ни были. Потому и назван мыс на реке Полуй, где он, по преданию, делал привал, Ненянг-Саля, а гора на Полярном Урале, куда уходил от погони, – Вавле-хой. Ничего нового. Все как обычно. Даже нежелание народа верить в исчезновение главного героя. Спустя 15 лет, когда несколько молодых «самоедов» украли у старшин десяток оленей, тотчас пошел слух, что главарь, некто Иани Ходин – вовсе не Иани, а вернувшийся с каторги Ваули, и паника из Обдорска докатилась аж до Невы. И еще 27 лет спустя, когда вдруг вновь заговорили о возвращении сына Ненянгов, который, дескать, идет на Обдорск, десятки купцов и старшин, побросав скарб в нарты, кинулись наутек, хотя досужая болтовня ни в какой мере не соответствовала истине.

А потом, как водится, пошли варианты с нюансами. В трудах «до 1917 года» Пиеттомин, ясно, уголовник, шарлатан и «подстрекатель». Каковым, глядя сквозь определенную призму, безусловно, был. После того, опять ясно, народный герой и лидер одного из ярких эпизодов классовой борьбы угнетенных с угнетателями. Что тоже, конечно, верно, что бы он сам на сей счет ни думал. С недавних пор появились новые версии: то ли вождь ненцев в борьбе с угнетателями-хантами, то ли вообще сознательный борец с «российским колониальным игом». А есть и такое мнение, довольно обоснованное, что имели место купеческие терки вокруг Обдорской ярмарки на предмет передела сфер влияния и так далее, самоедского же каторжанина просто использовали вслепую. За – по Остапу Ибрагимовичу – болвана в старом польском преферансе. В общем, что нужно в данный момент, то и предлагают. На любой вкус. Помнится, какой-то прыткий деятель даже накатал на сию тему авантюрный роман с отчетливым русофобским духом.