Идентичность Лауры

— А девочки с нами? — уточнил я, кивнув на близняшек.

— Да, это мои сестры.

— Поехали все вместе! — предложил я, может, и необдуманно, учитывая дорожные штрафы, которые тут выписывали как местным, так и туристам. По крайней мере, за езду без шлема. — Усядемся на байк, по вашей национальной традиции, вчетвером. — Мне не хотелось их отпускать. А может, не хотелось, чтобы они отпускали меня. Вот бы сестры Арора взяли меня в заложники и пристегнули наручниками к кровати, чтобы я никуда не ушел.

— Не поместимся, — засомневалась Кэйлаш.

— Ты ваши попки с кулачок видела? Поместимся. Это ведь недалеко?

Кэйлаш объяснила сестрам мою идею, и те согласились. Благо ехать оказалось недолго. Было боязно просыпать их, как ягодки из корзинки. Только это меня и смущало. А то, что Кэйлаш прижималась ко мне сзади, крепко обхватив ногами, было тем, что хотелось продлить. Когда я представлял зрелище, которое являла наша четверка, еле смех сдерживал. Белый мужик в шлеме, а за ним ланкийская матрешка из нарядных одинаковых красоток с золотыми конусами на головах.

Когда мы остановились у высокого особняка с новеньким металлическим забором, я глазам своим не поверил. Ворота как по волшебству отъехали в сторону, и внутрь нас пригласил пожилой ланкиец в белой льняной рубашке, с выправкой дворецкого Бэрримора. Я не сразу заметил, что у него было по шесть пальцев на руках и ногах. Выглядели шестые как не до конца сформировавшиеся отростки с малюсенькими ноготками. Лучшее решение для отпугивания незваных гостей. Хотя этот малый держался с таким достоинством, что я решил, что он видел в своей особенности скорее преимущество, чем недостаток.

— Паркуйся тут, — сказала Кэйлаш и указала на навес у забора. Я так и сделал.

Дом приятно радовал глаз. Он, конечно, не шел в сравнение с нашей семейной виллой в Майами, но для здешних мест был настоящей диковинкой. Белокаменный, с простыми широкими балконами, высокими деревянными, почти средневековыми дверьми с громоздкой чугунной фурнитурой.

— Амит, принеси аптечку в холл, — обратилась Кэйлаш к шестипалому, что открыл нам ворота. — И скажи отцу, что у нас гости.

Внутри дома было чисто и уютно. Мать, отец и сестры стояли, выстроившись в рядок и, по-восточному чуть наклонившись вперед, глядели на меня. Только Кэйлаш расхаживала по комнате широкими шагами.

— Это Гиг. Чтобы не въехать в нас с девочками, он вывернул руль мопеда и повредил ногу. Я должна обработать ему рану, — сказала она родным, раскладывая на журнальном столике вату, йод и прочие атрибуты дезинфекции. Ее домочадцы не шевелились, застыв в приветственных позах. — Что такое? — спросила она, а потом сообразила: — Ну конечно! — Указывая на членов семьи, Кэйлаш представила их: — Это мой отец Суман, мама Сулабха и сестры, Ризика и Ритика. Но с ними ты уже немного знаком. А теперь садись-ка, я займусь твоей ногой.

— Кэйлаш с успехом окончила аспирантуру в медицинском в Коломбо. Мы ею очень гордимся. Ваша нога в хороших руках, — сказала Сулабха на очень простом английском, почтительно сложив руки у груди.

— Ты медик? — спросил я у своей многогранной подруги.

— Ага, еду в сентябре в ординатуру в Штаты.

— Там у нас как раз не хватает колдунов, — шепнул я ей так, чтобы родные не услышали.

Отец обратился к матери на сингальском. Та запричитала и, захватив младших на кухню, принялась таскать оттуда на стол в гостиной разные яства.

— Что это они делают? — спросил я у Кэйлаш, которая, промыв рану и смазав ногу мазью, занялась накладыванием повязки.

— Это они тебя сейчас кормить будут. И не вздумай отказаться. — добавила она как всегда строго.

А я и не думал. Какой дурак тут откажется.

Эл. Странные маски

Голубоватая подсветка наполняла комнату отражениями. Ветер играл с водой в бассейне, и оттого все кругом шло бликами, будто с улицы в холл был направлен проектор с изображением бесконечно бушующего океана. Я сидел на диване и наблюдал за светопредставлением. Волокнистые узоры танцевали на стенах и потолке, переплетаясь между собой. На минуту мне показалось, что я в пещере за стеной водопада, смотрю на каменистый свод и вижу отблески солнца, что проникли сюда сквозь толщу воды.

Не спалось. Мысли скакали. На душе было скверно. В прихожей послышался шум, но быстро стих. Через какое-то время в дверном проеме показалась гигантская голова со змеями вместо волос, широко открытым ртом и грозно сдвинутыми бровями над щелями-глазницами. Устрашающая физиономия выглядывала из-за косяка, рычала и двигалась вверх-вниз. Я вздрогнул, но скорее от неожиданности. Потом улыбнулся и сказал:

— Гиг, вылезай оттуда.

Раздался дурацкий хохот, и Гиг выпрыгнул из-за угла, размахивая здоровенной деревянной маской размером с его туловище. Одет он был в белую рубаху и черные льняные штаны. И тогда я подумал, что он красив, точно принц Эрик из «Русалочки».

— Что это за штуковина у тебя в руках? — спросили я.

— Подарок.

— Странный подарок. Человек, который его подарил, плохо к тебе относится? — Мне понравилась собственная шутка.