Идентификация Борна

– Это чрезвычайно просто, немного удачи, но просто. Она поговорила с ночной дежурной, сказала, что я встречаюсь с мужчиной вне отеля и что мне нужны вещи. Подруга попросила отнести мой чемодан к машине вниз… к реке. И посыльный принес его мне без задержек.

– Он был удивлен вашим видом?

– У него не было такого шанса. Я открыла капот, оставаясь в машине, и попросила его поставить чемодан сбоку, просунув в узкую щель десятифранковую банкноту.

– Вы не только методичны, вы просто восхитительны.

– Методичность иногда помогает.

– Как вам удалось найти доктора?

– Прямо здесь. Помог консьерж, или как там он называется по-швейцарски. Я перевязала вас как смогла. Подобно большинству людей, я обучалась оказанию первой помощи пострадавшим. Мне пришлось снять часть вашей одежды. Я нашла деньги и только потом поняла, что вы имели в виду, когда просили найти доктора, который любит деньги. У вас были тысячи и тысячи долларов. Я хорошо знаю курс валют.

– Это еще только начало.

– Что?

– Не берите в голову… – Он попытался подняться, но вновь это оказалось очень сложным делом. – Вам было страшно, когда вы это делали?

– Конечно. Но я при этом помнила, что вы сделали для меня, и, кроме того, вы были чрезвычайно слабы. У меня был пистолет, а у вас к тому же не было никакой одежды.

– Никакой?

– Да, практически никакой, ведь я все выбросила. Было очень забавно смотреть на вас, одетого только в пластиковый мешок, набитый деньгами.

Борн рассмеялся, превозмогая боль, вспомнив Ла Сьоту и маркиза де Шамбо.

– Методично, – повторил он.

– Очень.

– Что было дальше?

– Я записала имя доктора и внесла недельную плату за номер. Консьерж будет приносить вам еду, начиная с девяти утра завтрашнего дня. Я остаюсь здесь до позднего утра. Сейчас около шести, скоро взойдет солнце. Потом я вернусь в отель за остатками своих вещей и авиабилетами и нигде никогда не буду упоминать вашего имени.

– А если вас узнают?

– Буду все отрицать. Было темно, а кругом царила паника.

– Теперь вы отклоняетесь в сторону от методичного анализа происходящего. Во всяком случае, вы уступаете инициативу цюрихской полиции. У меня есть гораздо лучшее предложение. Позвоните подруге и попросите ее упаковать остатки ваших вещей и оплатить ваш счет. Возьмете у меня сколько понадобится денег и купите билет на первый же самолет до Канады. Это намного проще, чем вступать в долгие объяснения.

– Соблазнительное предложение…

– Прежде всего, оно логично.

Мари продолжала смотреть на него, напряжение внутри нее нарастало, отражаясь в ее глазах. Обернувшись, она подошла к окну, уставившись на бледные лучи восходящего солнца. Он терпеливо ждал. Он ощущал ее волнение и понимал его причину. Борн ничего не мог поделать с этим. И во всем, что делала Мари, она нарушала все установившиеся правила. Наконец Мари обернулась. Глаза ее блестели.

– Кто вы такой?

– Вы же слышали, что они говорили.

– Я больше доверяю тому, что чувствую!

– Не нужно пытаться объяснять свои действия. Вы просто сделали это, вот и все. Оставьте все так, как есть.

Неожиданно она очутилась в футе от него. В ее руке находился пистолет. Мари направила на него оружие, голос ее дрожал:

– А если я все это разрушу? Если я вызову полицию и сдам вас в ее руки?

– Несколько часов назад я бы попросил вас подождать. Теперь я этого не сделаю.

– И все-таки, кто вы?

– Они сказали, что меня зовут Борн. Джейсон Чарльз Борн.

– Что означает «они сказали»?

Он уставился на оружие, прямо в черный зрачок ствола. Ничего не оставалось, как сказать правду, но если бы он только знал, какую…

– Что это означает? – повторил он. – Вы знаете столько же, сколько и я, доктор.

– Что именно?

– Вы можете, если хотите, услышать мою версию. Может быть, после этого вы будете чувствовать себя лучше. Или хуже, я ни в чем не уверен. Но можете послушать, поскольку я не знаю, что еще рассказать вам.

Мари опустила пистолет.

– Рассказать мне, что?

– Моя жизнь началась пять месяцев назад на маленьком острове в Средиземном море, который называется Порт-Нойра…

Солнце поднялось. Оно уже освещало деревья, пробиваясь через листву. Его лучи отбрасывали на стены номера причудливые рисунки. Борн был полностью опустошен рассказом. Он закончил, и ему больше нечего было добавить. Мари сидела в кожаном кресле, ее ноги были поджаты, пистолет и сигареты лежали на соседнем столике. Она почти не шевелилась, ее пристальный взгляд застыл на его лице. Мари владела техникой анализа, обрабатывала цифры и отделяла факты один от другого так же, как листья фильтровали солнечный свет.

– Вы так часто говорили: «Я не знаю. Хотел бы я сам это знать». Вы долго смотрели на что-нибудь, и я пугалась этого. Я спрашивала вас: что это такое? Что вы собираетесь делать? И вы снова отвечали: «Хотел бы я сам это знать». Бог мой, через что вы прошли… И все же, что вы собираетесь делать дальше?

– После того, что я сделал с вами, вы еще можете думать обо мне?

– Это не имеет никакого значения, – нахмурившись, промолвила Мари.

– О чем вы задумались?