Идентификация Борна

— В одном из них был Кейн, — продолжал полковник. — Эти люди часто совершали преступления уже находясь на службе, но на это обычно не обращалось никакого внимания, так как они были незаменимы в сложных операциях, где диверсии и убийства ценились превыше всего. Особенно убийства… После войны Кейн зарабатывал себе репутацию где-то в Восточной Азии. Токио, Филиппины, Сингапур, Калькутта — этот список можно было бы продолжить. Почти два с половиной года назад наши азиатские центры стали получать сообщения, что появился убийца, работающий по найму. Его профессионализм был так же высок, как и его беспощадность. Эти доклады с угрожающей частотой стали поступать и в посольства. Иногда казалось, что Кейн связан с любым зарегистрированным убийством. Информаторы звонили в посольства среди ночи, или останавливали дипломатов на улицах, и всегда у них имелась одна и та же информация. Убийство в Токио, автомобиль, взорванный в Гонконге, караван с наркотиками, угодивший в засаду на границе героинового треугольника, банкир, застреленный на улице Калькутты, русский специалист или американский бизнесмен, убитый на улицах Шанхая. Кейн бы повсюду, его имя с ужасом произносили десятки проверенных информаторов в разных секторах спецслужб. Однако никто, ни один человек, не мог дать нам его описания. Где же мы должны были начинать?

— Но сейчас вы уже не сомневаетесь в том, что он был одним из участников «Медузы»? — спросил конгрессмен.

— Да, мы пришли к такому окончательному выводу.

— Вы сказали, что он «создал себе репутацию в Азии»… Но потом он все-таки направился в Европу? Когда?

— Около года назад.

— Есть ли у вас какие-нибудь идеи по этому поводу? Почему он так поступил?

— Мне кажется, что могла сложиться обычная ситуация, — ответил ему Питер Ноултон. — Он превзошел самого себя, но что-то пошло не так, как следовало бы. Он почуял опасность. Ведь не следует забывать, что он был белым среди коренных жителей тех стран. И, кроме того, возможно, что в Европе был более широкий рынок заказчиков. Эббот откашлялся.

— Мне кажется, что есть еще одна неплохая идея, основанная на том, что несколько минут назад высказал Альфред, — немного помолчав, он кивнул в сторону Джиллета. — Он сказал, что мы сконцентрировали внимание на мелких песчаных акулах, когда акула-людоед на свободе. Я думаю, что правильно передал смысл его слов. — Да, — отозвался представитель Национальной Безопасности, — я имел в виду Карлоса. Мы охотимся не за Кейном. Наша основная цель — Карлос.

— Но вы заставили меня задуматься, Альфред. Представим себе на минуту психологию людей, подобных Кейну.

Он не может себе представить, что уступит кому-нибудь первенство в Европе. Как часто он мог говорить самому себе: «Я гораздо способнее Карлоса!» Я предполагаю, что он прибыл в Европу, чтобы завоевать для себя этот лучший из миров и… Свергнуть Карлоса с пьедестала. Претендент, сэр, желает получить свой титул. Он хочет стать чемпионом.

Джиллет уставился на Монаха.

— Интереснейшая версия!

— И если я буду следовать вашим рассуждениям, господа, — вмешался конгрессмен, — то вы в общих чертах заставляете меня сделать следующий вывод: преследуя Кейна, мы можем выйти на Карлоса.

— Совершенно верно.

— Я не уверен, что уловил эту мысль до конца, — заявил представитель ЦРУ. — Почему?

— Два жеребца в одном гареме не уживутся, — пошутил Уолтерс.

— Чемпион не уступит свой титул добровольно, — Эббот вновь взялся за свою трубку. — Он будет упорно сражаться, чтобы создать условия для уничтожения конкурента. Как уже здесь сказал конгрессмен Уолтерс, мы продолжаем преследовать Кейна, но мы не должны забывать и про другую дичь в окружающем нас лесу. И когда, если это случится, мы найдем Кейна, вполне возможно, что мы отступим назад, чтобы подождать появления Карлоса.

— Чтобы потом взять их обоих! — добавил представитель армии.

— Вразумительная идея, — замети Джиллет.

Совещание закончилось. Его участники уходили неторопливо, пытаясь еще раз обменяться друг с другом мнениями. Дэвид Эббот остановился около полковника из Пентагона, который аккуратно складывал листки из архива «Медузы».

— Можно мне на них взглянуть? — осведомился он. — У нас нет своей копии.

— Нам были поставлены такие условия, — заметил офицер, протягивая сложенные листки Эбботу. — Я думаю, что это были ваши инструкции. Только три копии… Одна у нас, одна в Управлении, и еще одна в Совете.

— Да, они вышли от меня, — великодушно улыбнулся Немой Монах. — В моей части слишком много штатских.

Полковник отвернулся, чтобы ответить на вопрос конгрессмена. Дэвид Эббот не слушал окружающих, в это время его глаза скользили по колонкам имен: он был встревожен. Эббот был единственным человеком в комнате, кто знал имя. Когда он дошел до последней страницы, в его груди образовалась пустота. Это имя там было!

«Борн Джейсон Ч. Последнее известное местопребывание: «Там-Квуан».

Что же, черт возьми, случилось?

Рене Бержерон в отчаянии бросил телефонную книжку в сторону и отошел от телефона, Сейчас он был не в состоянии контролировать свой голос и движения.