Идет охота на "волков"

Послезавтра ровно в пятнадцать часов на пустую стоянку аэропорта подкатили четыре машины, по две с каждой из сторон и по восемь человек. Из салона вишневого мерседеса слышалась песенка «Сулико». Мурка открыла дверь и вышла из машины, за ней вывалились остальные. От противоположной группы отделился человек лет сорока — сорока пяти, выше среднего роста, в костюме с тонкой продольной строчкой, белолицый казах в широкополой шляпе, с задумчивым взглядом. Мурка двинула навстречу. Поздоровались. Тот, довольно холодно, но спокойно предложил:

— Прогуляемся пока, промнемся, за одно и поговорим.

Медленно побрели по скверику, одетом в молодую листву, по бокам журчали поливные ручьи, на земле прыгали и дрались с чириканьем воробьи.

— Я предложил встретиться, потому что всплыла гнилая информация. Тебя обвиняют в убийстве Седого.

Муркины каблучки стучали и царапали асфальт. Несколько человек в форме летчиков прошли мимо, оборачиваясь на красивую молодую женщину. Ей это льстило.

— Нет, Булат-Сифон. Это не моя работа.

Булат-Сифон грустно улыбнулся, поправил часы на золотом браслете, покачал головой, несколько склонил её влево.

— Не торопись. Обвинение серьезное. Лучше, если сама оплатишь этот долг.

— У меня нет долгов. Да, я работала с Седым, но сливали его не мы.

Булат-Сифон сцепил руки на животе и так шел, затем приостановился, полез во внутренний карман пиджака и достал с десяток фотографий, посмотрел сам, и передал Мурке.

— Здесь лица твоих людей и номера машины, которая находилась рядом во время взрыва квартиры Седого. Вот здесь — гостиница, опять твои люди. Вот — казино «Лас Вегас». Ты сделала ставку не на того человека. Филя пьяница, он не в авторитете. Он уже там! — Булат-Сифон указал на небо. — Своя братва его и замочила. Но перед тем он облегчил душу, и рассказал, кто организовал взрыв.

Мурка внимательно перебрала фотографии, они пошли дальше.

— Седой скурвился. — сказала она без тени смущения, пойманная на обмане. — В последний раз кинул меня на триста штук, до этого — на двести двадцать. Обещал вернуть, но, — она щелкнула пальцами, — скурвился.

Булат-Сифон отрицательно качнул головой.

— Он бы вернул. Седой — вор старой закалки. За его смерть нужно ответить.

Булат-Сифон был совершенно спокойным, голос ровным, тихим, даже скучным, впечатление создавалось, что дело это ему в тягость, только обстоятельства вынуждали браться за него.

— Но есть ещё причина, по которой я хотел встретиться.

— Какая?

— Твой долг питерцам. Тринадцать лимонов и счетчик. Плюс месяц простоя двух хлопкопрядильных фабрик по твоей вине.

Мурка внезапно вскипела.

— Даже если и так, ты какое сюда имеешь отношение?! Это наши дела, тебя не касаются!

— На коронации Седой был моим поручителем. А когда-то, очень давно, за него самого поручался Иван Иваныч. Тот самый, которого ты наказала вначале на тринадцать миллионов, и потом загасила четырнадцать его человек в Чимкенте. Это плохо. Это не по понятиям.

Мурка вся клокотала.

— Плевать на ваши законы и понятия! И вообще, достал ты меня, Булат-Сифон! Наши пути не скрещивались, не советую переходить мне дорогу! У меня двести пятьдесят стволов, я не собираюсь выслушивать нотации о том, что хорошо, и что плохо!

Они дошли до конца асфальтовой тропинки и повернули назад, так же медленно вышагивая. Не поднимая голоса, Булат — Сифон заключил:

— Этим ты признала вину. — И добавил с укоризной. — Я хотел только узнать, согласишься ли сама вернуть то, что тебе не принадлежит? Без крови. Тебе надо подумать.

Они подошли к машинам и остановились напротив друг друга. Постояв несколько секунд, Булат-Сифон докончил:

— Подумай. Жалко ругаться с такой красивой, умной женщиной. — Приподнял шляпу. — Честь имею! — и сел в волгу с заведенным двигателем. На этой волге он исколесил половину Казахстана, всю подвластную ему территорию. Булата-Сифона называли мобильным вором. Машина плавно тронулась с места, за ней — сопровождение.

Мурка стояла в окружении своих людей, рядом находился Грек и Костя. Она взяла Грека за рукав плаща.

— Дай закурить, свои забыла! — Затянулась, и злобно бросила: — Нам выкатили ультиматум! Эта с-сука все знает! И про Волгоград, и про Питер! И вообще все! — Передала веер фотографий Греку. — Любуйся! Вот как надо работать!

На одной из них красовался Грек, позади него — рекламный щит казино «Лас Вегас». На другой — Мессалина, за столом ужинающая с Седым. Атамбай запечатлен выходящим из номера гостиницы — с портфелем. Грек вопросительно смотрел на Мурку.

— Это Филя, пьяная гнида! Теперь волгоградский канал закрыт! Понял, что делается!? Обложили нас, Грек, обложили!

— Я порву его на куски! — Грек был взбешен от просмотра и сжимал кулаки.

— Поздно Рита! Его порвали свои! Перед кончиной он и раскололся, говнюк! — её гневное лицо горело и подрагивало правое веко. — Ну, поехали, чего торчать здесь!

Диспетчер объявил о транзитной посадке лайнера, следующего во Франкфурт. Надсадно ревели самолетные двигатели. Мурка загрузилась в мерседес и включила «Сулико».

23