Иди ко Мне!

— Наоборот! То есть раньше немножечко было. А недавно, мне друг рассказывал, в ресторан вошли русские туристы, и им с соседних столов стали присылать в подарок бутылки вина. Меняются люди, но, конечно, не сразу. Вот у нас сосед был жутким националистом и кричал на всех митингах про козни Москвы. А теперь кричит на всю улицу: «Какой идиот поссорил нас с Россией и построил эту проклятую границу?» У него мандариновый сад в деревне. Раньше он продавал в Россию пятнадцать тонн мандаринов, а теперь с трудом продал три тонны в Турцию, и остальные мандарины гниют.

За окном уже алел рассвет, а мы вспоминали те времена, когда семьи из России ежегодно ездили отдыхать в Грузию, и было обычаем проводить отпуск у моря. Когда-то Грузия была всесоюзной здравницей. Почему так бездарно рухнуло всё?

— А может, и должна была рухнуть, — рассуждал Георгий, — эта безбожная советская вавилонская башня? И народы перестали понимать друг друга, потому что без Бога нет мира и любви на земле. И всё-таки верю — к нам вернётся мир.

— Почему ты так думаешь?

— Как объяснить? Я веду занятия со старшеклассниками в воскресной школе и постоянно удивляюсь — они другие, чем мы. Мы провозглашали себя православными и при этом редко ходили в храм. А они так искренне любят Христа, стараются жить по-христиански — помогают старикам и выхаживают больных. Они сострадательны к чужому горю, и им не надо объяснять, что грузины и русские — братья во Христе. Они это знают и чувствуют сердцем. Через молодых христиан к нам вернётся мир. А у вас молодёжь верует в Бога?

— Кто-то верует, а кто-то — нет.

По телефону сообщили, что у подъезда меня уже ждёт машина. А Георгий вдруг оживлённо сказал:

— Недавно я всё-таки прочитал тот самый рассказ Астафьева. И знаете, как кончается рассказ? Там один грузин произносит тост: «Если кто-то обидит русского в Грузии, того обидит Бог!»

Мне хотелось произнести ответный тост: «Если кто-то обидит грузина в России, того обидит Бог!» Но в машине меня ждал батюшка, и настала пора прощаться.

ЧАСТЬ 7

Рассказы о животных

Кошачий спецназ

Готовлюсь к худшим временам.

Боюсь, что истину предам,

как Пётр, что поневоле струшу.

Готовлюсь, укрепляю душу.

Москвич Александр Зорин написал эти строки после того, как «за религиозную пропаганду среди детей» (была такая статья в Конституции СССР) арестовали его друга Володю. А жена поэта Татьяна сказала на допросе в КГБ, что пусть её тоже сажают за решётку, но своих детей она воспитывала и будет воспитывать в православной вере. У Саши после этого уничтожили набор уже готовой к печати книги, и он потом долго подвизался на стройках Подмосковья. Впрочем, в те времена было не в диковинку встретить дворника или сторожа с университетским дипломом, а в нашем подъезде мыла полы учительница, лишённая права преподавать в школе за то, что водила в церковь своих детей.

Готовились к арестам и на случай гонений готовили убежища в дальних, глухих уголках России. Именно в ту пору Саша купил дом в глухомани на Валдае, но пожить в этом доме не пришлось, потому что дела держали в Москве, да и времена наступали такие, когда уже не преследовали за веру в Господа нашего Иисуса Христа.

Мысль о брошенном без присмотра доме тревожила Сашу, и он уговаривал меня поехать туда летом: «Места там райские, сама увидишь!» Уговорил. И я поселилась почти в раю. Сашин дом стоял на возвышенности на краю деревни, и отсюда открывался величественный вид на бескрайние леса, уходившие, казалось, уже в синь неба. А в лесах было такое изобилие малины, черники, брусники, клюквы, что бери сколько хочешь и сколько унесёшь. Правда, про грибы мне в деревне сказали: «Грибов нынче нет — одни лисички». Лисичками здесь пренебрегали, брали только белые и рыжики. Да и какой интерес искать грибы, радуясь находке, если лисичками так густо устланы просеки, что ногу негде поставить? Идёшь — и грибы хрупают под сапогами.

Даже звери в этом безлюдном краю были непуганые. На рассвете дорогу неспешно переходили кабаны. На краю деревни мышковала лиса с лисятами. А по ночам в огороде резвились зайцы и грызли морковку.

Всё бы хорошо, но уже в первую ночь я в ужасе сбежала из дома из-за жуткого нашествия крыс. Крысы были жёлто-серые, огромные, жирные. Они гремели сковородками и опрокидывали кастрюли.

Швырнёшь в них поленом — ничего не боятся и, злобно щерясь, бросаются на тебя. В общем, неделю после этого я ночевала у соседки-фельдшерицы, пугавшей меня рассказами о том, как у одной новорождённой девочки крыса отгрызла щёку, и та осталась изуродованной на всю жизнь; как у них в больнице кому-то ампутировали ступню, потому что после укуса крысы ступня стала гнить. А ещё крысы разносят чуму и прочую заразу. Короче, через неделю я собрала вещи и зашла попрощаться с моей новой деревенской подружкой бабой Дуней.