Иду на вы (СИ)

Наскоро поведав волю княгини, Осмуд просил у десятника двух воев посноровистей, но Урхо вызвался идти всем десятком и дядька не стал спорить. Поди угадай, сколь гридней с челядью Мал на дворе оставил. Да и не ведомо, кого ещё во граде повстречаешь.

Ни Осмуду, ни кому из ратников прежде в Искоростене бывать не доводилось. В мирную пору княжий терем и в чужом граде отыскать - не велик труд, но не теперь. Потому, в проводники выбрали горожанина, взятого в полон со всею семьёй. Пригрозили, что ежели обратно не вернутся, то и жене его, и матери, и детям лютая погибель сладким медком покажется. Древлянин - муж зрелый, разумный - глядел на ратников волком, но воли их не противился. И не подвёл.

Широкими мощёнными улицами было теперь по Искоростеню не пройти. Иные полыхали ещё под ногами, а другие покрыты багровыми угольями от прогоревших еловых плах.

Пробирались задворками да закоулками. Сами, без проводника, заплутали б, но и с ним скоро ступать не выходило. Дворы горели, и жар в иных местах был нестерпимым.

Люди по пути попадались боле погибшие - кто огнём, кто дымом убиен. Живые тож были, но все безумные. Тихие, правда. Один только буйный повстречался. Выскочил из-за угла. Волосья и борода опалённые, от одёжы лохмотья едва наготу прикрывают, очами вращает, лик закопчён, а в руках дрын саженный. Увидал киевлян, завыл уныло и на них бросился. Ратники аж сомлели - уж не навья ли оживший?! Даже Осмуда на миг оторопь взяла. Урхо только не растерялся - отбил рожон, да вогнав древлянину в око жало рогатины, упокоил безумца.

Иных недругов уж не встретили, а как добрались до княжих палат, то и проводника отпустили. Тот, правда, остался ждать, устрашился один воротиться.

Двор Мала огонь не тронул. Лишь тын кое-где обгорел, но не сильно, видать, водою залить успели. Незапертые врата никто не стерёг, хотя на дворе оказалось людно. Те горожане, что не сумели спастись за стенами, укрылись от пожаров тут.

Зуботычинами, угрозами да посулами Урхо с Осмудом разведали у людей, что Маловичей середь них нету, а где - неведомо. Может в палатах.

Забрав со двора факелы, ратники подались в княжьи хоромы.

Челядь, что попадалась по пути, спешила укрыться от киевлян в дальних клетях. Осмуд гоняться за ними да рыскать повсюду чтобы расспросить не стал, а сразу направился наверх, в покои. Не напрасно. Там в одрине[117] и нашёл старого, изукрашенного рубцами воя, а с ним двух ребятишек.

Мальчонка, постарше Святослава, стоял подбоченясь, да задрав подбородок. Очи страхом полны, но робости не казал. Княжич! Девчушку же, совсем малую, старый вой прижимал к себе, одною рукой прикрыв ей очи, а другой держа у глотки варяжский нож.

Киевляне сунулись, было, в опочивальню всей гурьбой, но Осмуд не пустил, один вошёл. Вогнал меч в ножны и показав пустые ладони молвил спешно, страшась не успеть:

-Не торопись, ратник! В Навь отправить - единого мига довольно. Обратно вернуть - и века мало. То Маловичи? Верно, ведь,?

Древлянин не ответил. Руку с ножом не убрал, но и резать девку покуда не спешил. Глядел хмуро изподлобья.

-Я - киевского княжича дядька. Осмудом кличут. Слыхал ли обо мне?

Вой едва заметно кивнул.

-А тебя как мне звать?-продолжал Осмуд.

-Вышата,-прохрипел ратник.-Княжий гридень.

-И я о тебе слыхал. Окажись я на твоём месте, поди не смог бы на Святослава руку поднять.-дядька указал на княжича с княжною.-Сам удумал этак от срама их уберечь?

-Князь велел,-отозвался Вышата

-Ослушайся ныне князя!

-Почто?!-гридень криво ухмыльнулся.-Неужто посулишь мне живот сохранить?

-Посулю,-согласился Осмуд,-хотя разумею, что не о своём животе печёшься. Потому, так скажу. Мала Свенальд в полон взял. Жив он. Меня же Ольга послала Добрыню с Малушей к ней привесть, покуда воевода до них не добрался. Княгиня страшится, что погубит он их. Так ты-то, на радость Свенальду, не губи до срока!

-Ольге твоей какая нужда в Маловичах? Полютовать желает? Осрамить?

Осмуд, кабы и желал слукавить, но сам будучи воем, старому вою кривить не стал бы.

-Не ведаю,-ответил он.-Но слово своё тебе даю, что ежели решит княгиня лютой смерти, либо сраму детей Мала предать, я против её воли пойду. Сам живота их лишу скоро и достойно. Веришь?

Вышата долго молчал. Затем кивнул и убрал нож.

* * *

Утром Ярило не явил свой лик людям. Уж сколь ден земля дождя не видала, а тут небо затянулось тучами и те оросили, будто слезами, смрадное пепелище. Тын Искоростеня остался неприступным, но не стало боле самого Искоростеня.

Вода тяжелыми каплями стекала по могучим дубовым стволам. Плакало небо. Плакали стены стольного града непокорных древлян.

ГЛАВА XI

Воротясь в покинутый прежде стан, киевское войско третий день стояло на костях. Погибших хоронили - и своих, и древлянских - да сбирали, хоть и не великую, а всё ж, добычу.

Дождь не позволил пламени пожрать Искоростень дотла. Остудил раскалённые угли. Добро, какое было в клетях, вестимо сгинуло, однако то, что древляне хранили в подполах, пусть не повсюду, но осталось.