Иерусалим: Один город, три религии

Победа сионистов привела к необычайно сильным изменениям в жизни Иерусалима и всей Палестины. В 1917 г. арабы составляли 90 % населения Палестины, а в Иерусалиме их доля была чуть меньше 50 %. И евреи, и арабы поражаются произошедшему. Первые считают свою победу при столь ничтожных шансах на успех почти что чудом, вторые именуют свое поражение словом накба, означающим катастрофу едва ли не вселенского масштаба. Неудивительно поэтому, что обе стороны склонны упрощать картину и представлять события в черно-белых красках, видя в них борьбу героев и злодеев, противостояние абсолютной правды и абсолютной лжи, Божью волю или Божью кару. Но действительность сложнее. Исход событий во многом был предопределен мастерством и изобретательностью сионистских лидеров, которые сумели расположить в свою пользу сначала британское, а затем американское правительство, проявив себя весьма искусными дипломатами. Они принимали все предложения великих держав, в том числе не вполне соответствовавшие их нуждам и потребностям, и в конце концов получили все. Кроме того, им удалось преодолеть идеологические разногласия в своем движении. Палестинским арабам повезло меньше. Их национализму, формировавшемуся в смутное время крушения Османской империи и правления британцев, недоставало последовательности и понимания реальной политики, необходимого, чтобы успешно взаимодействовать с европейскими державами с одной стороны и с сионистами – с другой. Арабам не удалось организовать устойчивое сопротивление. Непривычные к западной дипломатии, они отвечали неизменным «нет» на все предложения, рассчитывая, что подобная твердая и бескомпромиссная политика гарантирует им право на независимое арабское государство – ведь Палестина, казалось бы, неоспоримо принадлежит им с демографической и исторической точки зрения. Поначалу арабы наивно верили в добрые намерения англичан, но слишком часто повторяя свое вето, они в результате остались ни с чем, и в 1948 г., с провозглашением государства Израиль, на смену обездоленным скитальцам-евреям пришли обездоленные скитальцы-палестинцы.

Мотивировки и политика англичан тоже не отличались последовательностью и уверенностью. И евреям, и арабам трудно было понять, чего добивается британское правительство. Во время Первой мировой войны оно щедро раздавало обещания обеим сторонам. Так, в 1915 г., побуждая арабов Хиджаза поднять восстание против Турции, сэр Генри Мак-Магон, верховный комиссар Египта, заверил шерифа (правителя) Мекки Хусейна ибн Али, что Великобритания признает независимость будущих арабских государств, а святые места останутся под контролем «независимого суверенного исламского государства». Правда, ни Палестина, ни Иерусалим, третье по значимости святое место исламского мира, не были упомянуты в явном виде, а само обещание Мак-Магона носило неофициальный характер. Тем не менее оно имело силу ратифицированного договора, особенно после того, как Хусейн ибн Али решил выполнить свою часть соглашения и при содействии полковника Лоуренса (Аравийского) в 1916 г. поднял арабское восстание. А параллельно с тем, как шла переписка между Мак-Магонои и Хусейном ибн Али, правительства Великобритании и Франции вели переговоры по подготовке секретного пакта – так называемого соглашения Сайкса-Пико, по которому весь арабский мир к северу от Аравийского полуострова разделялся на британскую и французскую зоны.

2 ноября 1917 г., за месяц с небольшим до вступления генерала Алленби в Иерусалим, премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж поручил министру иностранных дел Артуру Бальфуру направить лидеру британских сионистов лорду Уолтеру Ротшильду письмо со следующим важным заявлением:

Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; при этом ясно подразумевается, что не должно производиться никаких действий, которые могли бы нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине или же права и политический статус, которыми пользуются евреи в любой другой стране[86]

.

Британия давно уже пестовала идею о возвращении евреев в Палестину, а в 1917 г., во время мировой войны, для этого, очевидно, существовали и стратегические соображения: протекторат с благодарным еврейским населением стал бы неплохим противовесом для ближневосточных амбиций Франции. Но Бальфур понимал, что обещания, раздаваемые его правительством, противоречат друг другу. В меморандуме от августа 1919 г. он отмечал, что, хотя Великобритания и Франция обещали учредить на Ближнем Востоке национальные правительства в соответствии со свободным волеизъявлением проживающих там народов, в Палестине «мы не намерены даже выявить волю нынешних жителей страны».