Иезуит

– Быть может, вы бы и отстояли меня, монсеньор, но какова была бы моя жизнь; сознание, что я стала между сыном и отцом, свело бы меня в могилу. Король, ваш батюшка, всегда так добр к бедной Диане. Вы были чересчур малы и не можете припомнить одного кошмарного эпизода в моей жизни. Знайте же, что мой отец, граф де Сент-Валье, участвовавший в побеге коннетабля[25] Бурбона, был приговорен к смертной казни. Заговор был страшный, бунтовщики с оружием в руках восстали против законной власти; суд был строгий, но вполне справедливый; никто из родственников приговоренных не осмелился просить милости у его величества. Тогда Господь Бог внушил мне смелую мысль, я проникла в Лувр, подождала прохода короля и, когда он показался, упала к его ногам.

– Вы, вы… – почти крикнул дофин с выражением ревности к отцу, славившемуся своими любовными похождениями. – Вы были у него, и он вас принял?

– Да, принял как дочь, умолявшую его о помиловании отца, приговоренного к смерти.

В голосе красавицы звучало столько благородных нот, меланхолических, с оттенком легкого упрека Генриху.

– Король, увидев меня на коленях, поднял меня, с участием расспросил о моем горе, рекомендовал особому вниманию своей матери Луизы Савойской и в конце концов – о милый принц, разве я могу забыть это – король исполнил мою просьбу, и спустя несколько часов я обнимала моего отца.

– Ну а потом вы не видались больше с королем? – спросил дофин.

– Нет, ваше высочество, – гордо отвечала Диана, – спустя несколько недель я вышла за графа де Брези, имя которого я с достоинством носила…

Генриху показалось, что на глазах красавицы блеснули слезы, и он упал к ее ногам.

– Простите, прелестная Диана, простите, любовь к вам помрачила мой разум. Но, мне кажется, в мире не существует смертного, который не преклонился бы пред вашей красотой… не отталкивайте меня, Диана, иначе, даю вам слово Валуа, я… совершу убийство. О Диана, прошу вас, сжальтесь надо мной, и вы будете спасительницей Франции.

– Ваше высочество, прошу вас встать, – говорила в испуге графиня, – я слышу чьи-то шаги, сюда могут войти.

И действительно, кто-то постучал в дверь маленького зала, вошла горничная и сказала:

– Преподобный отец Лефевр ожидает ваше сиятельство для духовной беседы.

– Попросите преподобного отца быть так любезным пройти в молельню, – отвечала графиня. – Простите, монсеньор, – обратилась она к принцу, – я иду беседовать с Господом Богом при посредстве его благочестивого служителя.

– Вы святая! – вскричал принц, целуя руки графини.

Томный взгляд, полный любви, был ответом красавицы на горячий порыв влюбленного Генриха.

Проводив его до дверей, графиня отправилась в молельню, где ожидал ее отец Лефевр.

Если бы сын Франциска I мог видеть графиню в эту минуту, его любовь к ней несколько бы поостыла. Лицо графини дышало злобной радостью, по губам скользила улыбка презрения и насмешки. Идеальная красота кроткой, добродетельной вдовы исчезла, и ее заменила какая-то фурия, раба темных, грязных страстей.

II. Преподобный отец Лефевр

Пройдя зал, где она принимала принца, и накинув на свои обнаженные плечи мантилью, Диана отправилась в молельню.

Отец Лефевр мало изменился с тех пор, как мы видели его между храмовыми рыцарями, приставшими к Игнатию Лойоле, основателю общества ордена Иисуса[26]. Он был высок, с сухим угловатым лицом, тихой, еле слышной походкой, глаза его были вечно опущены, но, когда он их поднимал, в них нетрудно было заметить огонь озлобления и надменности. Графиня приветствовала его низким почтительным поклоном, на который монах отвечал чуть заметным кивком головы.

– Простите, святой отец, – проговорила графиня, – если я не тотчас же явилась сюда, но один важный посетитель…

– Вы, вероятно, для посетителя обманываете своего духовного отца?

– Я обманываю? – воскликнула с ужасом графиня.

– Да, вы. К чему было менять светский наряд, набрасывать мантилью на плечи, разве глаз священника может смущаться тем, что возбуждает восхищение в светских людях?

Графиня уже имела случай убедиться не раз, что духовнику известны все ее дела и помыслы.

– Простите, святой отец, я согрешила.

Иезуит пожал плечами.

– Грех? Нет, вы должны знать, дочь моя, что мы очень осторожно называем грехом некоторые деяния людей. Впрочем, не будем более говорить об этом; вы, вероятно, пришли исповедаться?

– Да, святой отец, более чем когда-нибудь я нуждаюсь в ваших мудрых советах.

– Я не откажу вам в них, дочь моя. Общество Иисуса благословлено самим Господом, оно руководит совестью всех верных католиков, от простого селянина до властителя. Вы можете покаяться мне в ваших грехах, – я вам отпущу их и открою путь к небу.

– Отец мой, – сказала Диана, – я должна исповедаться вам в весьма серьезном деле; но сперва я хотела бы знать… правда ли… как говорят…