Иезуит

– Да, – отвечал председатель, – ты, конечно, не забыл о последствиях нарушения клятвы.

На это Игнатий Лойола ничего не ответил и вышел со своими последователями. Вскоре по склону горы Монсеррато сошли семь человек, основавших общество, темные действия которого угнетали весь мир в продолжение нескольких сот лет.

Часть первая. Король-кавалер

I. Исповедь Дианы

Дворец де Брези, одно из самых феодальных зданий в древней части Парижа, давно уже потерял праздничный блеск, когда-то оживлявший его. Бывший великий наместник Нормандии Йанн де Брези предложил руку дочери графа де Сент-Валье, и дворец вновь ожил благодаря присутствию молодой кокетливой красавицы. Прекрасную Диану окружала, как венец, группа самых блестящих современных рыцарей. Именитые вельможи двора охотно посещали дворец великого наместника; все они наперебой ухаживали за прелестной хозяйкой. Диана принимала эти ухаживания как должное и не давала ни малейшего повода к злословию. Она выказывала явную любовь своему седовласому мужу, которому больше годилась в дочери, чем в жены. Развращенный двор не верил в супружескую добродетель юной наместницы, уверяя, что ее поведение есть не что иное, как хитрый маневр. Диана знала, кто первый распустил этот слух, и, хотя ничем не показывала недовольства, но в душе поклялась рано или поздно отомстить дерзкому.

Вскоре после свадьбы Йанн де Брези умер. Молодая вдова горько оплакивала его смерть и отрешилась от всех светских удовольствий. Ее дворец, в котором еще так недавно устраивались роскошные балы и блестящие праздники, уподобился монастырю, куда имели доступ лишь серьезные и набожные люди. Поведение Дианы, ее религиозность и благотворительность сделались предметом разговоров целого Парижа. Красавица всегда была в трауре, составлявшем разительный контраст с богатыми нарядами придворных дам, имевших в эту эпоху обыкновение обманывать живых мужей и, конечно же, не сохранять верность усопшим.

Теперь, когда мы познакомились с прелестной наместницей, мы можем посетить ее дворец. Диана вообще принимала очень редко, но в данную минуту она была занята разговором с юношей, который, судя по уважению, оказываемому графиней, должен был принадлежать к высшему обществу.

– Монсеньор, – говорила красавица, – разве вы не видите траура, окружающего меня, я отреклась от света и его пышности; притом я, по летам, могу быть вашей матерью! Зачем вы смущаете бедную душу, монсеньор.

С этими словами Диана подняла глаза к небу и придала своему лицу такое чудное выражение, что юноша, которого она хотела обратить на путь истинный, обезумел от восторга и вскричал:

– Но поймите, Диана, я люблю вас! Будьте моей, Диана, и при дворе, где я буду королем, вы станете королевой!

Гордое молчание было ответом Дианы. Она уже давно ждала любовного признания Генриха II[21], наследника короля Франциска I. Принцу в то время исполнилось восемнадцать лет, это был красивый, стройный юноша, для своих лет чересчур развитой. Охота, война и любовные похождения рано состарили молодого орла – он более походил на бравого солдата, чем на изнеженного принца. Как и его отец, он был высокого роста, с округленными формами, красивый, с резкими движениями. В эту минуту он стоял перед красавицей, столько лет царившей при дворе Франции – Дианой де Брези. Знаменитый Бенвенуто Челлини[22] и многие другие художники обессмертили красоту этой сирены Дианы де Пуатье[23]. Графине исполнилось в то время тридцать пять лет, но она еще была дивно хороша. Разве кисть бессмертного Тициана[24]

могла передать жемчужный цвет ее стройного тела. У нее были пепельного цвета волосы, столь тонкие и мягкие, что шелк в сравнении с ними казался грубой шерстью; глаза, черные, большие, нежные, глубокие, излучали нежную прелесть. Графиня была одета в простое черное платье. Четырехугольный вырез лифа позволял видеть ослепительную белизну шеи и груди. Из под коротких рукавов, по моде того времени, видны были руки, казавшиеся изваянными из мрамора, если бы не голубые жилки, видневшиеся под нежной кожей. На шее и руках не было украшений, лишь обручальное кольцо покойного де Брези.

– Монсеньор, – сказала графиня, – то, что вы мне предлагаете, могло бы осчастливить каждую принцессу двора, но не меня, бедную вдову.

– Диана!..

– Позвольте мне продолжать; сегодня вы наследник престола, но завтра можете стать королем Франции. Вам, конечно, известно, что монархи могут вступать в брак только с принцессами крови. Сохрани бог, если бы ваш батюшка король услыхал эти слова, – меня бы заключили в тюрьму на всю жизнь.

Лицо Генриха побагровело.

– Он не посмел бы этого сделать! – вскричал принц, хватаясь за эфес шпаги.