Игнатий Лойола

Здесь следует отметить один важный момент. В нашем светском обществе под словом «вера» чаще всего подразумевается вера в существование Бога. Но в теократической Европе XVI века вопрос для большинства людей стоял по-другому. Собственно, так он стоит и сегодня для человека, по-настоящему верующего. Вера не в существование, но в действующий контакт с Богом, в со-Бытие с Ним. В то, что Он укажет на заблуждения и поможет найти верное решение.

Для Иньиго проблема заключалась в наивности и самоуверенности, с которой он решил ступить на путь святости, копируя образ жизни святых. При этом нельзя сказать, что он полностью обошелся без божественного призвания. Все-таки Пресвятая Дева являлась ему. Но в дальнейшем он, похоже, нарушил свои отношения с Богом излишней самостоятельностью. Значит, нужно было любой ценой вернуть утраченный контакт.

Как ни странно, ему снова помог здравый смысл, причем его метод очень знаком и понятен нам — людям XXI века. Что мы делаем, когда сталкиваемся с непонятной и непреодолимой проблемой? Прежде всего заходим в Интернет и «гуглим». У Иньиго Интернета не водилось, зато он имел хорошую память и старательно «учил матчасть». За последнее время прочел немало житий святых. Оставалось «перелистнуть» в памяти эти страницы и попытаться найти описание аналогичной проблемы.

Так и представляется картина: пустынный берег, лениво катящиеся воды реки Карденер. У каменистого грота, что на склоне горы, нервно ходит взад-вперед человек, сильно припадая на одну ногу. На нем странная одежда из мешка с прорезями для рук и головы, по ветру развеваются отросшие спутанные волосы, сверкают безумные глаза. Подобные персонажи встречаются и в наше время, и никому не приходит в голову заподозрить в них будущего властителя дум для многих и многих.

Но все это потом. А сейчас городской сумасшедший из Манресы, бурно жестикулируя, разговаривает сам с собой. Это так кажется со стороны. На самом деле он пытается докричаться до Бога, который поманил его возможностью святости и бросил. Или все же Иньиго сам придумал себе этот путь, не желая смириться с бесперспективным существованием ветерана-калеки? Несчастный, измученный многодневным постом, недосыпанием и недолеченной раной человек рвет на себе волосы. Он уже на грани отчаяния.

И вдруг все меняется. Он вспоминает изначальный посыл, с которым занялся этим мистическим делом, — совершенно земной и рациональный: подражать тем, кто уже прошел этот путь. Да, это наивно, но ведь сказал же Господь: «Если… не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»[22]

. Значит, этот дом можно выстроить из детских кубиков. Найдя в себе пусть маленькую, но точку опоры, Лойола больше не пребывает в отчаянии. Он начинает лихорадочно вспоминать, кто из святых переживал подобные затруднения и как справлялся с ними.

Вот что нам рассказывает по этому поводу текст «Автобиографии»:

«И тут на ум ему пришла история одного святого, который, чтобы получить от Бога то, чего ему очень хотелось, провел без еды много дней, пока не добился своего. Тогда, поразмыслив об этом как следует, он в конце концов решился сделать то же самое, сказав сам себе, что не станет ни есть, ни пить до тех пор, пока Бог не позаботится о нем или пока он не увидит смерть совсем рядом <с собой>. Если случится так, что он окажется in extremis,

так что, не приняв пищи, он вскоре умрет, — лишь тогда решит он попросить хлеба и съесть его (quasi vero in extreme он смог бы попросить и съесть что-нибудь!)».

То есть перейдя от экстаза к рассудительности, Лойола начал мучить себя еще сильнее. Но теперь он совершал самоистязание не ради спонтанного расширения сознания, а ради конкретной цели — достижения завета[23]. Запредельная сила воли и фанатизм наверняка могли бы довести Иньиго до смерти, тем более что большую часть времени он проводил в своей любимой прибрежной пещере, о которой не знали в госпитале. Потеряй он силы окончательно, никто бы не пришел к нему на помощь.

Спасла Лойолу привычка постоянно и подробно исповедоваться. Когда в воскресенье, после нескольких дней голодания, он приковылял на мессу и рассказал своему духовнику о данном обете, патер пришел в ужас и запретил подобные опыты. Иньиго повиновался, правда, с неохотой. Ему было очень жалко нарушать обет, ведь, по его мнению, сил на исполнение оставалось еще предостаточно. Тем не менее это воскресенье стало поворотной точкой в духовной жизни Лойолы. Решительный запрет духовника наконец успокоил его перфекционистский невроз. Организм, доведенный аскезой до крайности, с благодарностью возвращался к более человеческим условиям. В этом состоянии физического возрождения Иньиго начал вспоминать свои многочисленные красочные видения и пришел к новому для себя выводу: не вся духовность божественна. Анализируя еще глубже свои пограничные состояния, Лойола ясно увидел их демоническую природу.