Игнатий Лойола

Многие артисты и музыканты сравнивают сцену с наркотиком. Кто однажды имел публичный успех, как правило, стремится испытать подобное чувство вновь. Сценическое пространство дает человеку мощный выброс адреналина и может даже стать обезболивающим при серьезной травме. Наверняка проповеди приносили Лойоле похожие ощущения. Во всяком случае, он сильно «подсел» на свою душеспасительную деятельность и, решив заняться учебой всерьез, опасался, что не сможет отказаться от работы с народом. Еще один плюс в пользу переезда во Францию. Иньиго не знал французского, а значит, при всем желании не смог бы проповедовать на улице, как в испанских городах.

Кроме того, накануне эмиграции он решительно пересмотрел взгляды на свою будущую аудиторию. Если в Испании среди восторженных его почитателей и послушников преобладали женщины, то во Франции он намеревался обращаться в основном к мужчинам. «Бедный паломник» устал от проблем, возникающих из-за неуправляемой экзальтации и чрезмерной отзывчивости дам на его проповеди и упражнения.

Прежде Парижа Лойола отправился обратно в Барселону к своим верным друзьям и благодетелям. Он очень рассчитывал на их материальную поддержку, уже ставшую для него привычной. В середине сентября 1527 года, спустя 15–20 дней после освобождения из тюрьмы, с минимальным багажом, имея с собой лишь несколько книг, Иньиго на ослике тронулся в путь.

В Барселоне его ожидало разочарование. Друзья приняли известие о переезде в Париж более чем прохладно. Во-первых, они не были готовы к такой масштабной финансовой помощи, во-вторых, их крайне насторожила сама идея. Испания и Франция находились в состоянии хронической войны, то обострявшейся, то затихавшей, но отношения между этими странами оставались крайне напряженными. По слухам, во Франции к испанцам относились чрезвычайно враждебно и кого-то чуть даже не насадили на вертел. Иньиго не придал этим слухам ни малейшего значения, поскольку уже все обдумал и решил. Денег ему все же дали, правда, немного.

Впереди лежал долгий путь: из Барселоны в Прованс, а уже оттуда, практически через всю Францию, — в Париж. Расстояние чуть больше тысячи километров сейчас преодолевается на машине за девять часов. Иньиго добирался не один месяц. Он покинул Барселону осенью 1527 года и пешком (осла он, видимо, продал) добрался до Парижа 2 февраля 1528 года, о чем и уведомил в письме Инес Паскуаль. На сей раз он шел с твердым намерением получить ученую степень.

Впоследствии, разрабатывая конституцию иезуитов, Игнатий Лойола укажет обязательное получение образования для новициев, желающих подняться в ордене на более высокую ступень. Гимназический и университетский курс для иезуитов-схоластов необходимо было проходить в одной из орденских школ на протяжении семи лет. При этом, как указывал Лойола, ничто не должно отвлекать кандидата от занятий, поскольку они «в некотором смысле требуют всего человека целиком». Понимание этой истины святой Игнатий обрел слишком дорогой ценой.

Неизвестно, что случилось с ним за время долгого путешествия, о чем он передумал по пути в Париж, кого встретил. В «Автобиографии» Лойолы эти три месяца странствий никак не отражены. Дальнейшее известно: в Париже студент Лойола и в самом деле взялся за ум. Бурная жизнь в Алькале и Саламанке фактически не оставляла ему времени для регулярных занятий, в связи с этим Иньиго принял решение повторить курс — и вынужден был сесть на скамью вместе с совсем юными школярами. Есть и другая версия объяснения этого факта. Французы не слишком ценили испанское образование, оттого и заставили испанца проходить все дисциплины с самого начала.

Иньиго выбрал для занятий знаменитую в то время коллегию Монтегю.

Это учебное заведение славилось качеством теологического образования, но еще больше — крайне аскетичными нравами, царившими под его крышей.

Жан Стандонк, восстановивший коллегию в конце XV века и руководивший ею, проявлял особое внимание к внутреннему миру своих студентов. Его относят к первым реформаторам, возникшим еще до расцвета Реформации как таковой. Разделяя убеждения Братства общей жизни[45], Стандонк превратил жизнь пансионеров коллегии в суровую школу выживания. С первого дня учащихся приучали к непрерывному труду от зари до темноты и беспрекословному подчинению, к тому же плохо кормили и часто наказывали. По мнению Стандонка, только строгие правила могли взрастить настоящую духовность. Подобным образом ректор воспитал и педагогический коллектив. Одного из его преемников, Пьера Тампета (1514–1528), даже прозвали Страшная Буря (Homda Tempestas) за соответствующую манеру общения с подчиненными. Как раз при Тампете наш герой и попал в коллегию, однако познакомиться с грозным ректором не успел: тот умер спустя три дня после прибытия Иньиго, и руководство перешло к Жану Эгону.