Игра Бродяг

Задрав голову, он посмотрел на лопасти, смутно различимые сквозь туман. Лопасти медленно вращались. От одного только зрелища, как они скользят над его головой, Наёмницу замутило. Две лопасти из шести были сломаны, их зубчатые края походили на переломанные кости. Стоя на своем месте, Наёмница могла слышать, как в утробе мельницы трутся друг о друга жернова. Страдальческий, изможденный звук. Наёмницу вдруг охватило ощущение, что, если Вогт немедленно не отступит на безопасное расстояние, с ним что-то случится. Нечто болезненное. Травмирующее.

— Вогт, отойди! — поспешила предупредить она. Получилось аж с взвизгом. — Эта мельница, она… плохая.

— Да, плохая, — согласился Вогт, на этот раз послушавшись и отступив. — Такая ветхая, и как до сих пор не развалилась? Эти доски, кажется, руками можно расколупать. Впрочем, самое странное не это… — он замолчал.

— А что? — не выдержала Наёмница. — Вогт, договаривай ты, наконец!

— Лопасти вращаются… но ведь ветра-то нет.

И лишь после его замечания Наёмница осознала, что резануло ее в первый момент своей тревожащей, неправильной неестественностью: воздух был совершенно неподвижен, но лопасти вращались, разрезая туман, который немедленно срастался обратно, растекаясь, как каша-размазня. В равномерном движении лопастей было что-то неумолимое, безжалостное. Их скрип отзывался в душе Наёмницы холодным страхом.

Она открыла рот, намереваясь категорично заявить: «Уходим отсюда!» Но вместо этого у нее вырвалось слабое: «Ой, кто это?» Затем она попятилась от человека (существа, метнулось у нее в голове), появившегося из-за мельницы.

Он был неприглядный, согбенный; одежда — драные, давно потерявшие цвет лохмотья, — висела на его тощем теле как на чучеле («Я сильнее», — решила Наёмница и сразу немного успокоилась). Подслеповато моргая и щурясь, человек скользнул в их сторону мутным взглядом и опустил голову, прячась под русыми, с белыми нитками седины, космами. Зарос он основательно, как будто в жизни не стригся, но на его гладком, маленьком, мокром от слез лице не торчало ни единого волоска. Каким бы беспомощным и слабым оборвыш ни выглядел, а все же было в нем нечто жутковатое, и Наёмница по-прежнему ощущала в теле напряжение, готовность ответить на внезапную атаку.

Наёмница покосилась на Вогта. Тот улыбался существу улыбкой прям-таки сочащейся дружелюбием. Оборвыш улыбку проигнорировал, но голову чуть приподнял, открывая лицо. Его взгляд, мелькающий сквозь патлы, медленно пополз вверх, а затем резко опустился и вперился куда-то в пространство между Вогтом и Наёмницей. Только теперь Наёмница разглядела, что глаза у него серые. Почему-то ей это сильно не понравилось.

Казалось, оборвыш и вовсе не способен к разговору. Поэтому, когда он все-таки заговорил, бродяги вздрогнули от неожиданности.

— Жернова трутся о жернова, — выдохнул оборвыш. У него был безразличный, затихающий голос, столь же обесцвеченный, как и блеклый мир вокруг. — Это так больно.

— Больно? — удивился Вогт. Он шагнул вперед, а оборвыш, вздрогнув, отступил назад. — Не бойся меня, — смутился Вогт. — Я просто пытаюсь понять то, что ты сказал. Это ты плакал?

Человек задумался.

— Наверное, — он провел пальцами по влажной щеке, оставив на ней серые полосы грязи, а затем внимательно осмотрел свою руку. — Да, я.

— Почему?

— Вероятно, я чувствовал себя одиноко, — неуверенно ответил человек. — Ведь это так страшно — бродить в тумане совсем одному. Вы не понимаете, вас двое, — внезапно он распрямился, резко увеличившись в росте, и его равнодушный тупой взгляд сделался осознанным, цепким.

— Только попробуй! — выпалила Наёмница.

Вогт взглянул на нее с недоумением. Наёмница схватила его за руку.

— Уйдем, ну его, — громко заявила она, даже не пытаясь утаить враждебность. — Он мне не нравится.

— Ему надо помочь, — зашептал Вогт ей на ухо — так оглушительно, что мог бы говорить сразу вслух. — Он такой одинокий и потерянный…

— Вогт, мы тоже потерялись! — с раздражением напомнила Наёмница. — И у нас своих забот по горло! Предлагаешь его проблемы накидать до кучи?

Вогт недовольно выпятил нижнюю губу. Наёмнице отчаянно захотелось его стукнуть. Треснуть так сильно, чтобы что-то в его мозгах встало на место и до него дошло, как он сейчас неправ.

— Почему ты опять стала злая? — вопросил Вогт тоном искреннего недоумения.

— Злая? Я не злая, Вогт, но этот зловещий тип мне вовсе не нравится! — закричала Наёмница.

— Тише! — Вогт всплеснул руками. — Ох, что ты наделала…

Оборвыш убегал, теряясь в тумане. Вогт проводил его скорбным взглядом.

— Ты его обидела и напугала, — упрекнул он.

— Ха, — злорадно рассмеялась Наёмница. Она очень сердилась на Вогта, даже больше, чем он на нее. — Я поступила правильно, ты это потом поймешь. Пусть этот уродец держится от нас подальше!

— Какой же отвратительно жестокой ты иногда можешь быть! — воскликнул Вогт и сердито зашлепал сквозь туман.