— Конечно, вы не рыцарь. И слава богу. Рыцари для предстоящей вам работы не годятся, от рыцарства на престоле одни неприятности!
Похоже, она совершенно не удивилась. Удивляться следовало Константину, но… в первый раз, что ли?
А потом они стояли на террасе, и в их распоряжении было два зарева. Одно полыхало в черном небе над головой, другое отражалось в черной воде под ногами. Великому князю казалось, что он парит в расцвеченной вспышками темноте, и единственное, что оставалось реальным — рука Марии в его руке. Они стояли и смотрели: счастливые дети, увидевшие волшебство.
Но вот все закончилось. Ночная тьма властно поглотила окружающее пространство. И остались только два человека на террасе. Взрослые. Не дети.
— Думаю, графиня, в самое ближайшее время вам предстоит переменить род занятий, — заметил Константин, когда вес обрушившегося на плечи молчания стал нестерпимым.
— Я в курсе, ваше высочество, — сухо и отстраненно, в тон ему, отозвалась Мария. — Хотя до сих пор не вполне представляю, что именно требуется от первой статс-дамы. Помимо умения лавировать в придворных хитросплетениях, которым я, увы, не обладаю.
— Речь не об этом. Статс-дама, пусть и первая, слишком мелко для вас. Я подумываю предложить вам пост… — он помедлил, собираясь с духом, — пост императрицы.
— Вот как?! — ее голос звучал ровно, выражая лишь легкое удивление. — Любопытно… именно пост?
— Пост. Положение. Титул. Статус. Называйте, как хотите. Ну и, разумеется, руку и сердце.
Тишина разлилась вокруг, остановила шелест ветра в ветвях сосен, пробежалась кошачьими коготками по струнам нервов, ударила в уши.
— Гм… самое странное предложение о трудоустройстве, какое мне когда-либо поступало. И этот пункт о сердце… зачем он вам?
— Иначе просто не интересно.
— Но ведь подобный… э-э-э… ангажемент требует взаимности, нет? Ваше сердце — в обмен на мое. Вы твердо уверены, что у меня есть чем меняться?
— Я знаю вас давно. Очень давно. И, смею надеяться, достаточно хорошо. Так что — да. Уверен.
Аромат благовоний, ставший за последние дни привычным, но от этого не менее раздражающий, назойливо лезет в ноздри. Не такой сильный, чтобы чихнуть, он и не настолько слаб, чтобы его игнорировать. Сандал… и что-то еще. Но что?
Розоватый свет единственного светильника пробивается сквозь сомкнутые ресницы. Ровный свет. Даже ночной мотылек не пытается — не смеет? — нарушить благостный покой свечения. Тело ноет, удовлетворенно, сладко. Руки тяжелые, не поднять. Кружится голова. И шепот. Дремотный шепот на грани слуха, завораживающий, черный, как дорогой шоколад, и такой же искушающий:
— Как же в сети свои вы меня заманили… Я четвертую ночь пью во славу Марии… Пряный запах плывет бузины и сандала… И ликует, и пьет, веселится Магдала…
[11]— Ничего подобного, — решила она внести ясность. Саднящее горло не слушалось, в ушах слегка звенело. — Я никогда и никуда тебя не заманивала. Спорить будешь?
— Не буду, — усмехнулся где-то рядом Константин, и она, наконец, заставила себя приподнять налившиеся свинцом веки. — Твоя правда. Никогда, никуда и ничем не заманивала. Тем и заманила.
— Странная логика… хорошо, тебе виднее.
Мэри все-таки нашла в себе силы повернуть голову влево. Константин полусидел-полулежал рядом с ней, опираясь на локоть и осторожно, почти не прикасаясь, обводил кончиками пальцев контур лица. Когда Мэри посмотрела на него, ее щека уютно легла в мужскую ладонь, а с предплечья многозначительно ухмыльнулся выколотый череп в тяжелом шлеме — представители правящей семьи традиционно служили в бронепехоте. И далеко не на всех планетах Империи служба эта была формальностью. Константин, кстати, до полковника дослужился. И, насколько она его знала, вряд ли дело было только и исключительно в происхождении.
Да уж, подруженька, оба вы одним миром мазаны, оба хороши. Татуировка — и татуировка. Солдат — и полицейский. Полковник — и… полковник?
[12]Они — вдвоем! — занимали едва ли четверть ширины несуразно огромной кровати. Мэри ни за что не призналась бы кому-то постороннему, но этого предмета обстановки она побаивалась и все время пребывания в Запретном городе отправлялась спать только тогда, когда не было уже сил сохранять вертикальное положение. Ей постоянно казалось, что она потеряется на этой необъятной поверхности, заблудится, как ребенок в лесу, и придется звать на помощь.
Помощь, несомненно, пришла бы, но в первый же вечер после прибытия в эти роскошные апартаменты императрица-мать предупредила Мэри, что в промежутке между ужином и завтраком в помещении охраны дежурят исключительно мужчины. У его высочества Константина — девушки, а здесь мужчины. Молодые, приятной наружности… всё, буквально всё к услугам высокой гостьи.