Игра Мелины Мерод . Дилогия

— Ох, Мели, как же хорошо, что тебе идёт чёрный цвет! — матушка делает глоток из своей чашки, которую держит в руке с неповторимой элегантностью. — Представь себе бедняжек, вынужденных в такой важный день облачиться в вашу мрачную форму, и осознавать, насколько дурно они в ней выглядят.

Из двух предложений я вычленяю наиболее важное для меня:

— То есть ты всё же признаёшь, что учёба в Академии не стала пустой тратой моего времени, а главное, молодости?

— Мели, ты же у нас с Брисом выросла умненькой девочкой! — возмущается маменька. — Я уверена, это время потрачено не впустую. Пусть ты не воплотила в жизнь главную мою мечту о твоём удачном замужестве, но знакомые и связи, которые у тебя появились, непременно пригодятся в будущем!

— Спасибо и на этом.

— Вот так новость! — неожиданно восклицает папенька.

Столь бурное проявление эмоций ему не свойственно, поэтому мы с матушкой поворачиваем головы в его сторону. Полагаю, выражение удивление на наших с ней лицах абсолютно одинаковое.

— Простите, мои дорогие, — извиняется отец и поясняет, — прочёл новость о том, что Сальвэн ла Лэкре наконец-то дал своему племяннику разрешение на брак с девицей, за которой тот долгое время ухаживал. Весьма непривычно читать подобные новости в «Голосе Дийона». Они больше подходят жёлтым газетёнкам, жадным до сплетен и скандалов.

— Ничего удивительного, — фыркает маменька. — Ла Лэкре очень влиятельная семья, в таких браки по любви не заключаются. Над чувствами довлеют долг или выгода. А чаще всего и то, и другое. Видимо, девушка вызывала сомнения, вот глава семьи и тянул с согласием так долго, как мог. — Она покачивает головой, будто сочувствует господину ла Лэкре. — Впрочем, теперь об этой особе никто и слова дурного не скажет!

Вновь отбрасываю в сторону словесную шелуху и интересуюсь главным:

— Почему он глава семьи?

— Что значит «почему», моя дорогая? — недоумевает матушка.

— Ему же нет и сорока.

Это родительница объяснить не в силах. В поисках помощи она обращает взор в сторону супруга.

— Трагическое стечение обстоятельств, — лаконично отвечает он.

Я разочарована.

— Хм, выходит, господин ла Лэкре пользуется именем и репутацией своей семьи, а сам при этом ничего для её благополучия не сделал?

Отец поднимает брови и даже кладёт газету на стол. Свёрнута она таким образом, что мне видно крупное фогоргафическое изображение мужчины, ставшего предметом нашей семейной беседы.

На чёрно-белом портрете он выглядит ещё старше, чем в жизни, но в остальном его лицо такое же, каким я его запомнила: высокий лоб, острые скулы, прямой нос и волевой подбородок. Глубоко посаженные глаза равнодушно смотрят на меня, а тонкие губы ни единой линией не намекают на улыбку. Даже причёска такая же — низкий хвост, перехваченный лентой.

Воображение услужливо раскрашивает картинку. Радужка глаз приобретают бледно-голубой цвет, монохром волос меняется на оттенки вишнёвого дерева, только пряди у висков остаются белыми, будто прихвачены инеем…

Цвет не добавляет лицу этого господина ни жизни, ни живости, оставляя его обладателем идеалом аристократа, о котором можно прочитать в художественной литературе или в книге по этикету, но невозможно встретить в реальности.

— Мелина! — окликает меня папенька.

— Что? — я отрываюсь от портрета.

— Я тебя уже два раза спросил: почему ты считаешь, будто господин ла Лэкре почивает на чужих лаврах?

Это заявление меня изрядно смущает, потому и объяснение выходит скомканным:

— Из-за возраста. Вряд ли к сорока годам можно достичь чего-то по-настоящему стоящего, что сравнится с заслугами предков.

— Какие вздорные мысли! Ты ошиблась дважды. Во-первых, зачем-то привязала успехи к возрасту — тебе ли не знать, насколько это неверно! И, во-вторых, ты неправа в отношении этого конкретного господина.

— Правда?

Во мне просыпается надежда. Всё же господин ла Лэрке произвёл на меня приятное впечатление, не хотелось бы в нём разочароваться.

— Помнишь, семь лет назад разгорелся конфликт с Сарбией из-за спорных островов в море Жифу?

Папенька напрасно взывает к моей памяти. В то время меня полностью поглотил процесс подготовки к вступительным экзаменам в Академию.

— Если честно, то не очень хорошо.

— Наши заморские соседи были настроены очень решительно. Ни у кого не вызывало сомнений то, что разногласия придётся решать военным путём. События приближались к кровавой развязке стремительно, тем дело бы и завершилось, не поменяй его величество главу дипломатической миссии, пытавшейся разрешить проблему миром.

— Новым главой стал господин ла Лэкре?

— Именно так. За две недели он всё уладил.

— Как?

— Ход переговоров — государственная тайна.

Я усмехаюсь:

— Очень содержательный ответ. Но он сообразительный, поэтому я могу предположить, что Дийон не просто откупился.

— Откуда тебе известно, насколько сообразителен это господин? — теперь папенька цепляется к словам и проявляет интерес. Приходится импровизировать:

— О! Я как-то составила компанию Рену Аманди, когда он посещал своего дядюшку, и смогла в этом убедиться.