Игра на эшафоте

Самайя тоже молчала, разглядывая портрет. На нём не было тех необычных белого и красного цветов, которые она заметила на портретах Айвариха, Юны и Эйварда.

— Кто его рисовал, Ваше Величество? — спросила она.

— Алик Двар, — ответила королева. — Художник из Барундии. Брат выгнал другого…

— Дорина Килмаха?

— Да, его.

— Но он превосходный художник, — удивилась Самайя. — Чем он не угодил вашему брату?

— Райгард говорил, что в его работах слишком много дьявольского, почти колдовского, мастерства. Я помню, как Эйвард после смерти Байнара подолгу не сводил глаз со своего портрета. Он уверял, что рядом с ним боль от потери сына утихает, притупляется. Наверное, так он и утратил рассудок. Райгард говорил, что он отправил бы этого художника на костёр, если бы в нашей стране было принято сжигать иноверцев и колдунов.

— Но разве раньше не жгли? — осторожно спросила Самайя.

— Нет, такого у нас не бывало. Всё началось позже, когда к нам приехало слишком много людей из южных стран, и ереси стало больше. Это всё торговля, моя милая. Его Величеству нравится использовать Нейский канал для торговли, он уже не разделяет, а соединяет нашу страну с другими, — Катрейна замолчала, прислушиваясь к шороху за дверью.

Самайя подумала, что портрет стоило бы передать Дайрусу. И опять Катрейна угадала, о чём она думает:

— Я берегу этот портрет. Боюсь, многие из желания угодить мужу предпочтут его уничтожить. Я знаю, ты любила моего племянника, — Самайя вздрогнула и уставилась на королеву, та слегка улыбнулась девушке: — Я не виню тебя ни в чём. Пусть я не увижу его самого, так хотя бы ты рядом, — она скатала холст и направилась к окну.

— Я держу его вот в этом месте, — Катрейна показала на маленькую нишу у окна — небольшой тайник, почти незаметный за шторами. Катрейна отодвинула дверцу тайника, положив картину внутрь.

— Если я умру, хотя бы ты будешь знать, где хранится последнее изображение Райгарда. Отдай его Дайрусу, если сможешь, — попросила королева. — Пообещай не отдавать никому, кто говорит о моём брате плохо!

— Обещаю, Ваше Величество, — Самайя не знала, получится ли выполнить волю королевы.

Она хранила много тайн, выданных королевой в бреду во время болезни. Она знала, что Ноэль любил Анну, племянницу Катрейны, что Рик — её сын. Катрейна в бреду часто умоляла Ноэля простить её за то, что она с ним сделала. Самайя сопоставила это с тем, что уже знала: Ноэля Райгард изгнал из Сканналии до рождения Рика, потом он вернулся и увёз маленького Дайруса в Барундию. Спустя два года он вернулся домой и забрал Рика у Катрейны. Получается, это королева назвала Рика в честь Райгарда Второго. Внезапно Самайя поняла, что знает ещё один секрет королевы — Рэй, которого во сне или бреду не раз поминала Катрейна, был её брат Райгард. Она любила короля Сканналии отнюдь не как брата, а ей пришлось стать женой его убийцы.

Глава 9

Пьеса о Свиреге Проклятом

К середине весны королева начала принимать посетителей — в основном, Ривенхедов. Рик тоже время от времени бывал у неё, стараясь её развлечь. К сожалению, поводов для радости у королевы почти не оставалось. Айварих всё больше увлекался Торией Иглсуд; поговаривали, что он уже требует у пантеарха разрешения на развод. Михаэль Иглсуд иногда вёл себя так, словно стал родственником короля, что злило Криса: он жаждал увидеть новую жену не больше, чем нового наследника.

Все во дворце считали, что король сделает наследником одного из старших сыновей, однако эктарианская церковь не признавала брака Айвариха с шагурийской принцессой-зарианкой — оба сына в глазах церкви были всё равно что незаконнорожденными. Отказ Гиемона выдать Марцию за Алексарха ясно показал, как относятся к принцам в других странах. В Сканналии церковью правили Ривенхеды — Рик плохо представлял себе, чтобы они предали Катрейну.