Игра на слух

— Волк если и знает, нам не скажет… Ладно, делать нечего, разберемся на месте, — я сжал коленями конские бока, и наш отряд неторопливо двинулся к засеке.

Едва мы подъехали метров на двадцать, пятеро всадников позади засеки повернули коней и припустили на юг, подняв большое облако пыли, а один двинулся нам навстречу. Теперь мы уже находились между двух рядов частокола, и я чувствовал там людей. Очень настороженных и, кажется, вооруженных. В таких случаях инстинкт подсказывает мне обходиться без подозрительной жестикуляции…

Выехавший нам навстречу оказался дедом лет шестидесяти с гаком, в кольчуге, в кожаном шлеме, с арбалетом поперек седла… И напоминает этот дед этакого вахтера из отставных энкаведешников — желтая морщинистая рожа, крюковатый шнобель, маленькие въедливые глазенки под кустистыми бровями… Тот еще тип. Сейчас пропуск спрашивать будет…

А он остановился в десятке шагов от нас, вскинул руку:

— Ну-ка стой! Кто будете и что надо?

— Надо нам покуда в Гэлфост, — начал я.

— Я вижу. А зачем?

Так, начинается… «Нам тут никого чужих не надо, нам тут своих хватает»…

Дикс напустил на себя надменно-пренебрежительный вид, выставив напоказ руку с браслетом Странника:

— А это уж наше дело.

Старикан браслета заметить не пожелал, только усмехнулся зло и нехорошо, потом процедил будто нехотя:

— Ваше, конечно. Если предписание от Трех Владык есть. Или эстафета по поручению короны.

— Какие тебе предписания? — нахмурился я. Таких старых гнид надо брать нахрапом. — Ты что — не видишь, с кем разговариваешь? — я вытянул левую руку и похлопал по браслету.

— Вижу, вижу, — успокоил дед. — Ладно, мы люди маленькие, ваших дел не знаем. Плати пошлину — и проезжайте.

— Тебе что — голову напекло? Какая пошлина с орденцев?

— Такая, как со всех. С конного — двойной золотой, с пешего — две больших серебряных.

Мы оторопело переглянулись. Пошлина пошлиной, это, в принципе, даже нормально, но двойной золотой — сумма серьезная, ни один нормальный купец такую платить не станет, не говоря уж о каком-нибудь благородном, у которого все что есть — это конь и оружие… Да и две больших серебряных — сумма не маленькая.

Я повернулся к остальным:

— Ладно, леший с ним, не будем нагнетать обстановку. Малыш, деньги у тебя?

— «У тебя»… — передразнил он. — Забыл, как мы на перевале влетели? Думаешь, при нас хоть медяк оставили?

Ну, от суммы, что мне Финдо вручил, кое-что остаться должно… Я потянулся к кошелю на поясе… и почувствовал, что уши у меня горят:

— Твою мать… Кошель-то я потерял!

— Где ты мог? — насупился Дикс. — Ты ж его все время на себе таскал!

— В том-то и дело… А осталось у меня… Одна двойная, три… Четыре золотых, а с нас восемь. Есть что-нибудь?

— Две.

— Итого шесть. Слушай, дед, мы даем шесть золотых плюс перстень, — я указал на массивную золотую печатку на пальце Секретника, тот хмуро на меня покосился, но смолчал. — Перстень стоит не меньше трех. Соглашайся, пока не раздумали.

— Не пойдет, — помотал головой старикан. — Это получается девять, а с вас, голуби за проезд — тоже девять, но только двойных. Восемнадцать веселых гоните — и можете ехать.

Челюсти отпали в следующей последовательности: у Малыша, у меня, у Дикса и наконец у Секретника. Наконец Малыш с трудом выдавил:

— Ты, дед, того… Посчитай получше.

— Все уж посчитано. Восемнадцать веселых.

Малыш взвился:

— Да с каких это пор четыре раза по два получается восемнадцать, когда всю жизнь шесть было, старый ты пень!

Я благоразумно не заметил маленькой натяжки с цифрами, но у старого пня тоже обнаружился великолепный рык, почти не уступающий малышовскому:

— Четыре раза по два?! А тех пятерых, за которых вы платить собирались, вы, значит, не знаете?! Тихо, рыжий, тихо — мои ребята с двадцати шагов в птичий глаз стрелой попадают.

Малыш поспешно отдернул руку от рукояти боевого топора. Дикс сосредоточенно хмурился:

— Каких таких пятерых?.. Ладно, отец, лошадей мы тут оставляем — и считай, что мы пешие.

Старикан только головой замотал, оскалив желтые зубы:

— Хитрый ты, я смотрю… В Гэлфосте своих конокрадов хватает.

Я все ж попробовал воззвать к голосу разума:

— Ты погоди, дед… Мы и в самом деле никаких пятерых не знаем.

— Не знаете? — похоже, у этой скотины сейчас ехидство из ушей полезет. — А вот они почему-то вас отлично знают, и знают, что один из вас — здоровенный рыжий, а второй — бородатый Чародей в башмаках таких интересных. Кто, как не ты? Они вас тут часа три ждали, теперь поскакали в Аклунд, ночлег вам искать. Одна шайка.

— С них и спрашивай. А мы тут при чем?

— А еще они сказали, что вы себя за Странников выдавать будете.

— Мы Странники и есть. Что в Гэлфосте — Чародеи ни к чему?

— А вот мы и проверим, что вы за птицы.

— Прямо здесь? — я демонстративно принялся закатывать рукава, но старик жестом остановил меня:

— Нам, мил-человек, фокусы не интересны. Есть работа… Сделаете — проезжайте без хлопот… если вы и впрямь Чародеи.

Мы с Диксом переглянулись, он вздохнул:

— Хоть бы уж просто нежить оказалась…

— Вот и проясним. Кто у вас тут завелся, дед?