Игра на выживание

— При всем уважении, Верховный канцлер, — говорит младший Черный костюм, — позволю себе напомнить, что вы не участвуете в сегодняшнем процессе. Если вы продолжите вмешиваться в слушания, я сочту это за неуважение к суду и буду вынужден настаивать на том, чтобы вас удалили из зала.

Бабушка любит правила и нормы, и поэтому она садится на место.

Слово дается мистеру Бинни.

— Боюсь, я обнаружил некоторое препятствие, — говорит он, но по голосу слышно, что это его скорее радует. — Годы жизни, подаренные в данных обстоятельствах, естественно, не продлевают жизнь реципиента, а лишь продлевают его право на местопребывание на этот период.

— И что вы хотите этим сказать? — спрашивает молодой Черный костюм.

— Только то, что, если реципиент — ребенок, как в нашем случае, соглашение о годах жизни может быть подписано только при условии, что за ребенка поручится правомочный взрослый. То есть этот человек возьмет на себя ответственность за данного ребенка как минимум до того момента, пока тот не достигнет совершеннолетия.

Тишина.

Я жду.

Жду.

Жду, что бабушка, несмотря на предупреждение о неуважении к суду, выйдет вперед и возьмет слово. Заявит, что берет мальчика под свою опеку, что он останется с ней, что она увезет его обратно в Корри и поможет ему распаковать этот маленький чемоданчик.

— Миссис Бейн? — наконец дает ей слово молодой Черный костюм.

Бабушка сидит. Сидит с плотно сжатыми губами.

Питер — вот кто встает.

Это Питер встает на Камень.

— Я его заберу, — говорит он.

Это говорит Питер, который никогда особо и не беспокоился за мальчика. Никогда не узнаешь, каков человек и кто он на самом деле, пока не увидишь его на краю пропасти. Пока не увидишь, как он себя поведет, когда не будет никого, только он и пропасть.

— Я ручаюсь за него. Я буду его опекуном. Буду за ним присматривать, сколько потребуется. Обещаю.

О папа, тебе бы понравился человек, которым стал Питер.

— И хочу взамен попросить только об одном, — продолжает Питер, — конечно, с позволения суда. Прошу, пожалуйста, не присуждайте мои года Мари… мисс Бейн. Я сам за себя отвечу.

— Нет, — одними губами говорит отец Питера. — Нет!

Но Питер не смотрит на отца. Он теперь взрослый мужчина, и он смотрит на меня. Он — хороший человек. Человек, который услышал историю Мохаммеда и все равно продолжает видеть во мне хорошее. Он хочет дать мне второй шанс. Но я не могу себе это позволить. Не могу, потому что знаю то, чего не знает Питер. О пожирающем огне. О том, что умер не только Мохаммед. Были еще мама и папа. Так случается со всеми, кто был близок мне или кому я была близка.

— Питер, если ты подаришь мне эти годы, — говорю я, — я просто приплюсую их к тем, которые уже отдала мальчику.

Мои слова причиняют Питеру боль. Я вижу это по его лицу. Но лучше сейчас видеть боль в его глазах, чем потом увидеть, как он сгорает и ускользает. Именно этого Питер и не знает. Он не знает о том, как страдали все, кого я любила. Они получили пули в грудь, получили чиггеров в ступнях и отслеживающий чип в спину. Они горят, их пожирает огонь, а я просто стою и смотрю.

— Достаточно, — говорит молодой Черный костюм. — Мы ценим ваше согласие стать опекуном этого мальчика, мистер Маккинси. Но не вам и не вам, мисс Бейн, решать, кому и как будут начислены или вычтены годы жизни. Это решает суд. И мы сейчас будем совещаться по этому вопросу.

Они совещаются. Питер садится. Я сажусь. Мальчик садится.

— Ты понял? — шепотом спрашиваю я мальчика.

Это так сложно. Ему всего шесть лет. Он смотрит. Ждет. Кажется, даже дыхание задержал.

— Питер согласился взять тебя к себе. Так что тебя не депортируют. Ты поедешь обратно в Корри. Сегодня вечером поедешь. Он будет хорошо о тебе заботиться. — Я говорю шепотом, но уверена, что Питер меня слышит. Я хочу, чтобы он слышал. — Он даже будет строить с тобой пирамидки из камней. Высокие. Какие захочешь!

А потом я наклоняюсь к мальчику и говорю слова, которые уже никогда не надеялась произнести вслух:

— Я люблю тебя.

И повторяю, чтобы убедиться в том, что это правда прозвучало.

Я люблю тебя.

Это — правда. Это никуда не ускользает.

Глава 106

Кто остается и кто уходит

Совет принимает решение. Они говорят не умолкая и постоянно используют юридический жаргон, поэтому я стараюсь вычленить из всего этого главное. Приняв во внимание тот факт, что Питер вызвался стать опекуном, его годы не трогают. Мне присуждают (учитывая смягчающие обстоятельства) двадцать пять лет. Таким образом, у меня остается тридцать четыре. Теперь между мной и Кровавым камнем — только моя подпись. И мне дают ручку.

— Я не понимаю тебя! — кричит Питер. — Так нельзя!

Так надо.

— Это не обязательно должен быть Камень, — говорит бабушка. — Мы перешли от тяжкого преступления к дарению. Любому, кто дарит свои годы, делается инъекция!

Она пытается выторговать мне время. Хочет, чтобы меня перевезли в «Клинику конца жизни». Надеется, что я еще передумаю.