Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I

– Как это – двойственный? Разве мораль может быть двойственной? – удивилась Джейн.

– Почему нет? Возьмите Ветхий Завет и Новый: в Ветхом написано о воздаянии за грехи уже в этой жизни – «око за око и зуб за зуб» – и на тех, кто почитает Господа и служит ему, возложена прямая обязанность покарать нечестивцев; в Новом призывается к всеобщему прощению – «любите врагов ваших… подставь левую щеку, если тебя ударили по правой» – и говорится, что только Бог имеет право на воздаяние и отмщенье. Как узнать, что за мораль подходит к определенным обстоятельствам – взять ли нам в руки карающий меч или дожидаться Божьего суда над преступником? – спросил Энтони.

– О чем вы? Вы сегодня решили загадывать мне загадки? – с недоумением переспросила Джейн.

– Послушайте, моя милая Джейн, если бы вы точно знали, что некий человек является тираном, палачом, убийцей, что он принес огромное горе людям и принесет еще большее, что его надо остановить для спасения тысячей жизней, – вы одобрили бы убийство этого человека? – Энтони смотрел на нее, не отрываясь.

– Нет, не одобрила бы, – твердо ответила Джейн.

– Но почему? Ведь сохраняя ему жизнь, вы умножили бы число его жертв?

– Разве для того чтобы прекратить убийства, надо убивать? Можно сделать так, чтобы убийца никогда не смог убить, тогда и убийства прекратятся.

– И как это сделать? – усмехнулся Энтони.

– Как?.. Я не знаю… Наверно, все добрые люди должны объединится против злых людей, – и против тиранов, и против убийц, и против других злодеев, – и не дать им совершать преступления. Добрых людей больше, чем злых, и они сильнее их, потому что добро сильнее зла, – убежденно сказала Джейн.

– А пока мы будем ждать объединения добрых людей для борьбы со злом, смерть будет продолжать свое победное шествие; слезы и кровь будут литься по-прежнему. Нет, кто-то должен остановить зло уже сейчас, кто-то должен взять карающий меч и нанести удар возмездия, кто-то должен спасти невинные души, положив свою душу за них! – горячо проговорил Энтони…

– Вы меня пугаете, – сказала Джейн. – Что вы задумали?

– Любимая моя, – Энтони не удержался и поцеловал ее, – обещайте мне, что вы не будете строго судить меня, чтобы вы обо мне ни узнали. О, если бы мир был устроен иначе, наше счастье было бы так близко, так возможно! Но мир жесток, и если нам не суждено быть рядом, вспомним, что есть мир совершеннее нашего:

Наш век – как капля из ковша,Как кем-то брошенное слово.

Зачем же ждешь венца земного,Землей плененная душа?О чем мечтаешь, чуть дыша?Зачем ты мучаешься снова?Сними с очей своих оковыИ к небу обратись спеша.Там свет, которого ты жаждешь,

Там отдых, о котором страждешьСредь ежедневной суеты.И – напряги воображенье –Увидишь там отображеньеЗдесь позабытой красоты.

Что – то у меня нехорошо на сердце… – нахмурился Энтони. – Не смотрите на меня с таким отчаянием, – так ерунда, пустые страхи… Мы встретимся, мы обязательно встретимся, – знайте, что я вас никогда не забуду.

– Господи, что вы говорите! Что с вами, Энтони, что вы задумали? Неужели… – она вдруг побледнела.

– Прощайте и простите, – Энтони зашагал к воротам парка.

– Энтони! Постойте! – закричала ему вслед Джейн, но он будто не слышал ее.

Садовники, работавшие неподалеку, с интересом наблюдали эту сцену.

– Энтони! – еще раз позвала Джейн, но уже тише. Когда он скрылся из виду, она сказала себе: – Нет, этого не может быть. Бог весть, что я напридумывала себе; он честный и благородный человек, а я дурная женщина, если такие мысли приходят мне в голову. Он вернется, обязательно вернется; завтра мы встретимся. Просто у него сегодня плохое настроение, с мужчинами это случается.

* * *

Елизавета одевалась для игры в мяч. Портные королевы пошили для нее платье нового фасона, и Елизавета хотела поразить им сегодня придворных.

– Да, оно короткое, – посмеиваясь, говорила она своим изумленным горничным, – оно не закрывает лодыжки. Но кто сказал, что платье для игр должно волочиться по полу? Думаю, что вид нижней части моих ног не очень-то смутит наших джентльменов, но в любом случае, им придется привыкнуть, потому что мне так удобнее. В конце концов, мы когда-то уже укоротили платья по французской моде, чтобы танцевать новые танцы… И никаких фижм – это платье свободного покроя, а на поясе мы стянем его ремнем.

– Мадам! – в ужасе вскричала главная хранительница гардероба. – Вы будете почти голая!