Игра с огнем

Поскольку за ужином они пили вино, решено было пройтись пешком. По меркам городка Элиза жила достаточно далеко, но вызвать такси ни одному из них не пришло в голову. Ночь была тихой, лишь немного ветреной, но достаточно теплой. Все жители уже разошлись по домам, улицы укутали тишина и спокойствие, поэтому прогулка обоим показалась хорошей идеей. И давала возможность побыть немного вдвоем.

— Теперь, когда мы одни, расскажете мне о матери Яны? — спросила Элиза, когда они прошли уже некоторое расстояние.

По лицу Максима скользнуло легкое недовольство, и Элиза подумала, но он откажется, но он согласился.

— Что именно вас интересует?

— Все, — просто сказала Элиза. — Вопрос, который я задавала вам вчера, по-прежнему актуален: вы ведь поженились очень рано. Что это было: любовь или брак по залету?

— Тогда мне казалось, что любовь, но теперь я уже не знаю. Теперь я сомневаюсь во многом, что когда-то казалось правдивым, — честно признался Максим. — Вы правы, мы поженились очень рано. Встречаться начали едва ли не сразу после школы, потом Варя забеременела Яной, и мы поженились. Варя даже не доучилась, взяла академотпуск, сидела дома. Я работал простым опером, заочно учился, чтобы перейти в следователи. Для этого нужна была вышка. Еще через три года у нас родился сын.

— Сын? — переспросила Элиза. Неожиданное признание заставило ее остановиться и посмотреть на Максима. Яна никогда не упоминала о брате. — Он остался с вашей женой после развода?

Максим покачал головой, не ускоряя шаг, но и не останавливаясь, поэтому Элизе пришлось догонять его.

— Он погиб почти восемь лет назад. Яне тогда было восемь, а ему пять. Я расследовал одно очень… щекотливое дело. Был молодым и горячим, мне хотелось докопаться до сути, хотя я прекрасно понимал, что это сложно и опасно. Не только понимал, мне на это непрозрачно намекали.

— Угрожали? — догадалась Элиза.

Максим кивнул.

— Варя плакала и пыталась уговорить меня бросить то дело, но у меня тогда была дурацкая черта характера: я всегда доводил дело до конца. Тогда они похитили моего сына. Хотели и Яну, но той удалось сбежать и спрятаться. Они вдвоем играли на площадке перед домом, которую мы всегда считали безопасной. Мы несколько суток ее искали, а она забилась в старый подвал и боялась выйти. Мишку они убивать не хотели, просто напугать меня, дать понять, во что я лезу. Но произошел несчастный случай, и он погиб.

Элиза не удержалась, тронула его за руку, скользнула вниз по предплечью и на секунду сжала ладонь.

— Мне очень жаль.

— Я был не только придурком, который лезет, куда не следует, — продолжил Максим, — но еще и доверчивым без меры. Меня сдал мой коллега и лучший друг. Я делился информацией с ним, а он ее сливал тем, под кого я копал. Варя после похорон забрала Яну и ушла. И в общем-то, я ее не виню за это. Она ведь просила бросить то дело, я не послушал. Поэтому мне так странно слышать, когда мне говорят, что я был хорошим следователем. Разве хороший следователь допустил бы то, что произошло?

Максим внезапно остановился и повернулся к Элизе, как будто ждал от нее ответа на свой вопрос.

— Я не знаю, — честно призналась она.

Он еще несколько секунд рассматривал в темноте, нарушаемой лишь тусклым светом уличных фонарей, ее лицо, а затем кивнул, словно этого и ждал, и снова медленно пошел вперед.

— Я собрал вещи и переехал сюда, — закончил он. — Что мне было там делать? Без семьи, без работы. Честно говоря, выбрал первое попавшееся место. Главное, подальше от Питера.

— А как Яна оказалась у тебя?

— Варя нашла себе нового мужа, уехала в новую страну. У нее новая жизнь, которая помогла пережить и забыть произошедшее. Ни я, ни Яна в нее больше не вписывались.

— Но это неправильно!

— Почему же? — Максим с интересном посмотрел на нее, словно его на самом деле интересовал ответ на этот вопрос, но время ответить не дал, продолжил сам: — За это я ее тоже не виню. В конце концов, она ведь не оставила ребенка с посторонними людьми, она отдала дочь отцу. Чем отец хуже матери? Единственное, чего я не могу ей простить, — это того, что она совсем забросила Яну. Не приезжает, не звонит, не зовет к себе. Она сказала, что видеть Яну ей слишком больно. Что дочь напоминает о тех событиях, о том кошмаре, который ей пришлось пережить. Но уж как-нибудь раз в год могла бы потерпеть.

Элиза была в корне не согласна с его словами, но промолчала. Никто из них не виноват в том, что произошло, это действительно был несчастный случай. Так почему Варя посчитала возможным для себя начать новую жизнь, лишив этого права Максима? Разве не должны были любящие друг друга люди разделить боль пополам? Элизе не был знаком материнский инстинкт, поэтому вопрос, как мать могла бросить единственного оставшегося ребенка, ее не волновал, но вот как можно не поддержать человека, с которым делила жизнь, оставалось непонятным.

Впрочем, не ей судить о том, что такое счастливый брак и что должны делать в нем люди. Ее родители любили друг друга, но что она сама сделала со своим мужем? Точнее, он с ней?

— А Яна? Как она это пережила?