Игра в дурака

— Ладно, — решительно заявила я. — Хотела у тебя, Катерина, осторожно все выпытать, но ничего выпытывать не буду. Все открытым текстом скажу. — Тут я малость запнулась. Нет, все-таки следует некоторую деликатность соблюсти. — Валерий Аркадьевич когда-нибудь твоей маме изменял? Понятно, об этом домочадцы часто не знают. Но, может, предположения имеются?

Катерина медленно отпила кофе, внимательно посмотрела мне в глаза и спокойно спросила:

— Вы предполагаете, папа нас таким оригинальным способом бросил?

— Ничего мы не предполагаем. Просто интересуемся. — Вообще-то прозвучало это не слишком убедительно, хотя я старалась.

— Варвара! — Катерина укоризненно покачала головой. — Не ходи кругами. Меня, если честно, личная жизнь отца не касается. Личная жизнь на то и личная, чтобы длинным носом в нее не соваться. Но у вас работа такая — вы суетесь. И если ты спрашиваешь, значит, вы что-то разузнали по делу. На любопытных сплетников ни ты, ни твои ребята не похожи.

Ну что ж, в конце концов я не мужчина и не обязана проявлять мужскую солидарность. Я на работе, и если дело того требует… В общем, все выложила. И про Викторию, и про их уговор, и про наши подозрения в отношении Зои Тимофеевны.

Если бы кто-нибудь выдал нечто подобное про моих родителей, не знаю, как бы я отреагировала. Но уж точно не так, как Катерина. Она слушала меня молча, не охала, не ахала, не удивлялась, не пыталась протестовать, а когда я закончила, улыбнулась и сказала:

— Варька, не занимайтесь ерундой. Мама тут совершенно ни при чем. Ей в голову бы не пришло прятать отца. Зачем? Мама знала про Вику. Мама всегда про всех женщин отца знала. Ты думаешь, у него Вика первая? — Катерина вздохнула. — Сто двадцать первая. Отец, конечно, всегда старался виду не подавать, но ты же помнишь мою маму? Она у нас очень умная и проницательная, обо всем догадывалась чуть ли не в ту же минуту, как отец знакомился с очередной пассией. А еще она очень гордая и сама всегда старалась делать вид, будто ничего не замечает. Наверное, она однажды решила для себя: надо либо развестись, потому что уж такой отец человек, и он не изменится, либо принять все как есть, потому что для отца семья всегда была выше всех его любовных увлечений. Мама выбрала последнее, и, поверь, отец никогда от нас не уйдет. О чем бы с ним ни пыталась договориться Вика. Кстати, про все ее уговоры мы понятия не имели. Отец, разумеется, словом не обмолвился. Так что ваши подозрения — пустое дело. А мама вам ни разу не звонила по моей просьбе. Конечно, мы обе на одних нервах живем. Но это, знаешь, как у стоматолога: станешь психовать, от страха дергаться и врача за руки хватать, у него эти самые руки начнут трястись, и он разворотит тебе всю челюсть.

Глава 23. Игорь

С некоторых пор в нашем с Варварой кабинете появилась одна вещь, чей вид настолько же соответствует обстановке делового офиса, насколько способна соответствовать ей, к примеру, старинная кровать с балдахином. Огромное мягкое кресло рыжего цвета, в котором человек средних габаритов «утопает» почти с головой, — персональный подарок, сделанный одним нашим клиентом Варваре к 8 марта и сопровожденный соответствующими словами: дескать, цвет выбран под Варварину «масть», а размер как раз рассчитан на то, чтобы она могла уместиться в кресле целиком. Клиент был коммерсантом средней руки, выбившимся в бизнесмены из водопроводчиков, имел восьмиклассное образование и свое представление о прекрасном. Кресло, по его мнению, было по-настоящему прекрасно — и в смысле внешнего вида, и в плане создания уюта, которого, как опять же считал клиент, нам остро не хватает.

Поначалу мы пытались пристроить рыжего монстра в какое-нибудь другое место, но, несмотря на отсутствие особого мебельного шика в нашем агентстве (а может, именно поэтому, уже в силу привычки), желающих на него не нашлось. В результате нам пришлось оставить его у себя, о чем через очень короткое время мы напрочь перестали жалеть. Выяснилось, что кресло обладает удивительной особенностью — стоит в него погрузиться, да к тому же закрыть глаза, как на тебя начинает снисходить удивительное душевное успокоение, нервное расслабление и при этом возникает исключительная ясность мыслей. Прямо не кресло, а релаксирующе-тонизирующее устройство.

Отправив Варвару на встречу с Катей и покинув кабинет Гены, я вернулся к себе и расположился в кресле, предавшись спокойному размышлению. Вероятно, Варварин подарок за последние дни успел основательно соскучиться по теплу наших тел, потому как принял меня в свои объятия с особым трепетом, предоставив моей голове возможность удобно устроиться на подголовнике, отчего вдруг в этой голове улеглась вся суетность, уступив место плавному течению мыслей.