Игра в кошки-мышки

Где находится их жилье, я знал, и мне не составило труда незаметно пробраться в дом. То, что они на месте, я понял по личному автомобилю сектантов, который стоял под их окнами.

А вот рядом с дверью в квартиру я завис: как ее открыть – без шума или заставить сектантов открыть ее мне? Наличие двух замков не давало нормальных шансов на взлом даже с использованием моих способностей.

«Буду ждать», – решил я и занял позицию во дворике дома напротив.

Только ближе к вечеру из подъезда вышел тот, кто мне был нужен – Художник. Погасив секундный порыв немедленно врезать гаду по затылку, я перебрался поближе. Через пятнадцать минут сектант вернулся. В подъезд я зашел вместе с ним, используя отвод взгляда.

– Люк, я пришел! – крикнул Художник и отбил быстрый ритм по двери. Через минуту раздались несколько щелчков в замках, звякнула цепочка, и дверь приоткрылась.

– Пива взял?

«Гадство, ты-то мне совсем не нужен, – от досады я скрипнул зубами, когда оказалось, что дверь открыл не второй сектант, а их возможная жертва – Колобок. – Теперь извини».

Держать скрыт становилось все тяжелее, и поэтому речи не шло ни о какой тонкой тактике.

Художника я от души приласкал по затылку, не понявшего ничего Колобка пнул в пах, потом оттолкнул пучившего от боли глаза парня в сторону и бросился в квартиру. Любого другого влетевшего в гостиную ждала бы очередь из «калаша», но со мной Люк сплоховал и точно так же, как до этого Колобок, согнулся от сильного удара в пах (а чего плодить сущности, если для обезвреживания противника такой прием подходит как нельзя лучше?).

Его автомат я отшвырнул в сторону, завел руки хрипящего и пускающего розовую слюну Люка за спину, накинул заранее приготовленную веревку с петлями на запястья. После этого пулей вылетел в коридор, убедился, что Художник и молодой сталкер лежат на месте, скрутил им руки и затащил в комнату, где связал уже качественнее. Каждому из пленников я одной веревкой стянул руки и согнутые к спине ноги, вставил в рот кляп и перевернул на спину. В таком положении и при такой вязке у них за считаные минуты затекут конечности.

Больше всего я опасался Художника, который был одарен способностью ускоряться в сотни раз на дистанции в несколько шагов. Именно так он и вырубил шокером меня с Коброй в машине, после чего благополучно остановил ее, не доведя до аварии, хотя гнал я порядочно и потеря управления могла сказаться катастрофически на всех нас. Люк был слабеньким сенсом, чей Дар сектанты только начали раскачивать, и особой опасности не представлял. Разумеется, если мои пленники из детей Стикса ни в чем не соврали, когда я их допрашивал.

Я ушел на кухню, вернулся с ведром холодной воды и от души плеснул в морду Художнику.

– Поговорим? – спросил я у него, когда он зафыркал и раскашлялся, придя в себя.

– А? Ты к… – возмутился Художник и вдруг заткнулся.

– Я вижу – узнал.

Несколько секунд сектант сверлил меня взглядом, потом торопливо заговорил:

– Сервий, прости, бес меня попутал. Понравилось мне барахлишко твое и оружие, польстился на награду, которую тебе выплатили янычары. А у меня в последнее время дела совсем никак не шли, на мели сидел с кучей долгов…

– Чего?! – не понял я в первый момент, что он мне говорит. – Какое «на мели»? Какое «польстился»?

– С бандой Хрома связался, они мне пообещали за твои вещи треть. Честное слово. Они бы не убили тебя, к себе хотели взять, в работники, на их стабе пожил бы, дрова порубил, воду таскал на кухню, стирал бы. А потом предложили бы стать одним из них. Им хорошие бойцы нужны. Да я тебе поклясться чем угодно готов, что жив остался бы, ну, может, побили бы немного. Ты же видел, что я тебя просто оглушил и связал, а мог бы убить, что намного проще. Кобра у них на базе живет, можешь его выкупить, я помогу с этим, увидишь, что живой пацанчик, и тебе ничего не грозило…

Я не выдержал и ударил его под ребра носком ботинка, расчетливо пнул, чтобы нижние плавающие ребра совсем уплыли.

Он захрипел и выгнулся в дугу, с губ потекла кровь.

– Кобра?! Живой?! Выкупить?! Ах ты, сука!

С каждым словом я бил сектанта, пока он не потерял сознание. Только когда он перестал реагировать на удары, я остановился, успокаивая тяжелое дыхание.

Показалось, что в комнате запахло жженой тряпкой, но значения этому не придал. Запах мог просто почудиться или его затянуло с улицы.

Вылив остатки воды на Художника и дождавшись, когда он очухается, я присел рядом с ним на корточки и поднес нож к его лицу.