Игра в ножички

– Чего там! Алексей послал, – ответил мужик, и я решил, что деньгами я обижу если не его, то незримого пока Алексея.

Очков у него на носу уже снова не было.

Глава 2. Разрозненные приметы

Через восемь километров лес кончился, начались поля, покрытые коричнево-желтой щетиной скошенной травы и светлыми ролями упакованного сена. Вдали виднелся холм, судя по всему, остающийся справа. Где-то рядом с ним должна была быть река и сама ферма. Солнце было уже низко и било в глаза.

– Когда планируешь возвращаться, – спросил я Алену.

Ее снова начало укачивать, она лениво пожала плечами.

– Это будет центральный материал. Времени – сколько надо. Дня два, три.

– Один уже почти прошел.

– Значит, три.

– И ночи, – добавил я, усмехнувшись.

– Ты что-то путаешь, пуделек. Ночи – это у Джеймса Бонда.

– Умница, – подумал я, но вслух ничего не сказал. Все-таки она была классная журналистка. Откуда в такие годы такая уверенность и точность? Не иначе – талант.

Так – в дружеском молчании мы подъехали к большому бревенчатому дому, стоявшем на высоком цоколе, сложенном из обломков гранита. Справа от него был устроен навес, под которым стоял чистый «зализанный» «Уаз-патриот», замызганная угловатая «Нива» с прицепом и накрытый чехлом квадроцикл. На одной из балок под крышей я заметил пустое в это время года гнездо ласточек. Под этим гнездом я и оставил LC – такой же грязный, как чужая Нива.

Метрах в двухстах слева был еще один домик, небольшой и ладный, за которым вытянулись два ряда длинных, поблескивающих на солнце теплиц.

От парковки к дому вела дорожка.

– Что это за растения? – спросила Алена, указывая на пожухлые стебли, аккуратными островками покрывающие угол между дорожкой, навесом для машин и домом.

– Пионы, – ответил я.

– Пионы! – удивленно воскликнула Алена.

– А ты что ожидала? Капусту?

– Ну, не знаю. Но не пионы.

Мы поднялись по ступенькам на крыльцо. Дверь была закрыта на деревянный вороток, и в нее возле ручки видавшим виды ножом с деревянной рукояткой был приколот лист бумаги. Алена оторвала его и прочитала:

– Поешьте, отдыхайте. Буду на закате. А.

– Какое оригинальное гостеприимство! – Алена посмотрела на меня, потом повернула голову чуть больше и испуганно схватила меня за руку. Я тоже обернулся.

Две серо-черные овчарки стояли у крыльца и, свесив языки, смотрели умными глазами на нас. Их опущенные хвосты чуть-чуть шевелились.

– Нас приглашают довольно настойчиво, – сказал я и открыл дверь, поскольку ничего больше не оставалось.

До заката оставалось часа четыре.

Мы вошли на веранду. На веранде, она же что-то вроде прихожей – узкой, но шириной во весь фасад дома, с окнами в наружной стене, пахло деревом и собаками. Стены не были ничем обшиты, и из сочленений бревен кое-где торчал изоляционный материал. На глухих правых и левых торцах на вбитых в бревна гвоздях висели косы, подковы, какая-то прочая металлическая утварь, даже ржавое зубчатое колесо диаметром со среднюю сковородку. Весь этот бывалый металл носил следы чистки и в целом составлял забавную коллекцию. Там был даже краник от самовара и необычной формы ножницы. Вдоль всей внутренней стены было устроено из досок нечто вроде невысокого длинного ящика, на котором можно было и сидеть. Я это понял потому, что крышка была не цельной, и в одном месте из под нее торчал желтый полиэтиленовый пакет, точнее, его мятый край. На крючках напротив входа, рядом с дверью в дом, висели курки, плащи, а под ними на черных резиновых ковриках стояла пара сапог.

Я совершил быстрый проход по всей ширине веранды, сфотографировав рыбьим глазом обе торцевые стены, а потом еще, сменив объектив, паутину, сплетенную между каким-то ржавым тесаком, одной из полудюжины подков и ржавой шестеренкой. Паутина была пыльной и нежилой.

– Смотри, – позвала Алена.

Она стояла в углу, где висели куртки, и разглядывала небольшой деревянный сундук, стоявший на табуретке.

Алена дотронулась пальцем до щеколды, замкнутой на петлю, но без замка:

– Взглянем?

Я ответил, что не очень-то подходит воспитанной горожанке без разрешения заглядывать в чужие сундучки. Алена покачала головой, но пальчик отдернула.

– Тебе бы чуточку авантюризма, – сказала она, – напористости…

– И баночку белил, чтобы закрашивать стыдливый румянец, – ответил я.

Вторая дверь – уже стальная с серьезным врезным замком, тоже оказалась не заперта. Овчарки цокали когтями по крыльцу, чуть слышно поскуливая. Оставаться на веранде было бессмысленно. Мы вошли дальше. Ничего особенного, никакой экзотики, ничего квази-деревенского. Просто кухня, обшитая вагонкой, с одним окном в левой стене, газовой плитой, столом, табуретками, большим холодильником, ладными самодельными шкафчиками на стенах и двумя дверями в другие помещения.

Алена толкнула меня в бок:

– Посмотри!