Игра в поддавки

- Чилийское? Не смеши меня. Ты еще австралийского попроси, гурман хренов. Красного вина вообще нету никакого. И не было. Так что будь проще. И тогда бармены в моем лице потянутся к тебе. Имеется вот ликер. Кофейный. Я его специально для телок держу…

- Тогда давай ликер, если других вариантов нет. Может, хоть шампанское?

Я уже представлял потерянную гримаску, которую скроит Ильза, когда я принесу ей эту бурдень под названием «ликер», пахнущую химией и дешевым борделем.

- Шампанское? Где-то была бутылочка… - Неразлучник порылся под стойкой и наконец выудил оттуда затянутую пылью бутыль классического «Советского», полусухого.

Я не поклонник этого пузырящегося соломенно-желтого пойла. Но все же готов признать за ним и некое благородство, и некую советскую чувственность в духе моей ненаглядной Мисс-86, и заслуженное десятилетиями реноме Отечественного Бабоукладчика Номер Один.

В общем, я заказал шампанское. Про цену этой бутылки я, как обычно, у Неразлучника не спросил, верный своему собственному амплуа мужика, который денег не считает.

Но про себя подумал, что коллекционные бургундские вина наверняка стоят в десятки раз меньше, чем этот вот шедевр полудохлого крымского виноделия. Что ж, в таких местах, как Бар, трудно рассчитывать на умеренные цены.

Неразлучник как следует протер бутыль полотенцем и поставил передо мной.

Я просиял ему в ответ.

Затем я заказал нашей потрепанной банде сытный ужин - каждому по салату оливье, фаршированному черносливом куриному бедру и по миске куриного супа. Готовили в Баре неважно, меню было куцым, и я приготовился к худшему.

Ну а когда я расплатился за заказ, оставив Неразлучнику отменно щедрые даже по здешним меркам чаевые (тут ведь и самые жадные из суеверия суют бармену лишние купюры, пусть Зона и ее Хозяева видят, какие мы на самом деле щедрые и бескорыстные!), я перешел к главному.

Я перегнулся через барную стойку, пальцем подзывая Неразлучника наклониться - мол, музыка мешает, - и сказал:

- Нам бы две комнаты на сегодня.

- Веришь, Комбат, ни-че-го. Как другу тебе говорю.

- А если хорошо подумать? - Я сделал в воздухе потирающий жест большим и указательным пальцами правой руки, словно бы невидимую купюру помусолил.

- Даже если хорошо подумать, брат. Ты видишь вообще, что творится?

- Вижу. И все-таки.

Всем своим видом я показывал, что от намеченного не отступлю. И не сдвинусь с места, пока мой вопрос не решится положительно.

- Все занято, брат. Ну пойми же ты! Склад и тот занят… Его зарезервировали ученые, они последними пришли - видишь, возле окна, где пруд нарисован, стоят? Так там, на складе, даже отопления нет. Как в склепе холодно. Вон, вон, туда гляди!

- Вижу, не слепой. Но я ведь не хуже ученых, правда, Федор? - Я назвал Неразлучника его настоящим именем, чтобы напомнить: когда-то я ему сильно помог, и вообще, теперь мы почти настоящие друзья, а не какие-нибудь там «контрагенты».

- Ну, Комбат… Ну, это… - Неразлучник наконец усовестился и опустил глаза. - Если хочешь, можешь тут переночевать. В общем зале. Когда веселье закончится… Тут уже вон и американские туристы ночуют, которых Шляпа привел. И Кабул со своими отмычками. Так что скучно вам не будет. Завтра утром Тинто сделает вам всем двойной кофе по-турецки, яишенку забалабеним…

- Спасибо за любезное предложение. Но мне бы комнатку. А лучше - две.

- Про две сразу забудь, Вован, - переходя на полушепот, сказал Неразлучник.

- Тогда дай одну.

- Насчет одной… В общем… я еще подумаю… Видишь ли, - он уже шептал мне в самое ухо, - я сегодня уже двадцати человекам отказал. И тут если я тебе дам… В общем, может выйти международный скандал. С переходом на личности и рукоприкладство. Понимаешь?

- Да я понимаю, Федя. Но и ты пойми. Со мной девчонка. Ее нельзя в общем зале укладывать. Нежная она, как цветок. И больная к тому же.

- Если больная, зачем в Зону поперлась? Нашла место! Тут и здоровые-то канают.

- Обстоятельства заставили, - уклончиво ответил я. Не рассказывать же ему про болезнь Милна!

- Кстати, а что это за телочка? - спросил меня бармен, придирчиво оглядывая Ильзу, которая как раз вытирала салфеткой разводы копоти на шее Ивана. - Откуда такая?

- Туристка. Из Прибалтики, - соврал я.

- А-а, из Прибалтики… То-то, я смотрю, у нее рожа такая… маленько отмороженная. - И Неразлучник гнусно усмехнулся.

Я не стал заступаться за Ильзу. Да, в сущности, Неразлучник ничего оскорбительного и не сказал. Особенно по местным меркам. Отмороженная - и отмороженная. Не трипперная же!

Но я с удивлением поймал себя на желании Неразлучнику возразить - мол, не отмороженная она, а усталая и смертельно больная.

Мои возражения нужны были Неразлучнику, достаивающему на ногах двенадцатичасовую смену, как зайцу пятая нога. И я, конечно, не собирался произносить их вслух. Но само желание эти возражения высказать меня удивило и даже, не буду врать, испугало. Еще не хватало мне влюбиться в эту крысу расписную, принцессу Лихтенштейнскую!

Я стоял рядом с баром, вертя в руках зубочистку.