Игра в реальность

Фирма, в которой я только числился, даже не имея представления, чем она занимается, обеспечивала своих сотрудников всем необходимым. Мне продовольственные заказы доставлялись прямо на дом. Даже в те непростые времена Парис безукоризненно выполнял условия нашего устного договора.

– Разве это не унижало твоего человеческого достоинства? Разве для того, чтобы купить необходимую тебе вещь, недостаточно было честно заработанных денег?

– Ты хочешь сказать, что товарный дефицит был создан умышленно? – Я недоверчиво хмыкнул и качнул головой.

– Не берусь утверждать это с полной уверенностью, но не исключаю и такой возможности, – ответил Витька. – Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь в том, что вся система власти в нашей в высшей степени необычной стране построена на том, что нас, простых граждан, постоянно тем или иным способом ставят в положение, в котором нам приходится доказывать, что мы достойны иной, лучшей жизни. Но все наши потуги вызывают только презрительную усмешку у власть имущих. И, глядя на то, как мы отчаянно, из последних сил пытаемся сохранить человеческий облик, они придумывают для нас что-нибудь эдакое, чего мы прежде даже представить себе не могли. У нас все время если не товарный дефицит – так финансовый кризис, не инфляция – так новые налоги, не путч – так война.

– Ты думаешь, что в других странах все происходит иначе? – спросил я.

– Не знаю, – развел руками Витька. – За границами не бывал. Могу отвечать только за то, что видел своими глазами и прочувствовал на собственной шкуре.

Я отодвинул на край стола пустую тарелку.

– Больше всего меня восхищает факт, что к столь глубоким и далеко идущим выводам человека привело лишь то, что ему отказались налить кружку пива.

– Потому что в кузнице не было гвоздя, – улыбнулся в ответ Витька. – Вся наша жизнь – это бесконечно длинная последовательность мелких, на первый взгляд незначительных событий, которые, случается, приводят к совершенно неожиданным результатам.

– В этом утверждении я поставил бы под сомнение только слово «бесконечно». Увы, у всего в этом мире есть свои начало и конец.

– Конец – не всегда итог.

– Это уже схоластика.

Я посмотрел на свои часы. Как ни странно, они снова шли. И даже показывали точное время, в чем я убедился, бросив взгляд на круглые настенные часы, висевшие над стойкой.

– Что-то задерживается наш связной, – заметил я с досадой.

Правило, гласящее, что нельзя подолгу задерживаться на одном месте, действовало уже почти на уровне подсознания. Должно быть, именно поэтому, несмотря на заверение Париса, что на этот раз мы можем ничего не опасаться, я все же чувствовал себя неуютно. К тому же стеклянные стены кафе не были ничем прикрыты, и мы, вкушающие пищу земную, были выставлены на всеобщее обозрение, точно гады в террариуме.

Витька посмотрел на двух других посетителей кафе. Серый гэбист-любитель закончил трапезу и теперь сосредоточил все свое внимание на страницах книги. Глядя на его лицо, сложно было понять, получал ли он удовольствие от чтения подобного рода литературы или же делал это в силу какой-то, скажем – служебной, необходимости. Дядечка в синем берете продолжал ковырять свою котлету, которая уже превратилась в расползшуюся по тарелке гомогенную массу, и время от времени быстро кидал себе в рот что-то извлекаемое из портфеля.

– Может быть, это кто-то из них? – предположил Витька.

– Я вижу их впервые в жизни, – уверенно ответил я.

– Ох, не нравится мне все это, – снова вернулся к своей излюбленной теме друг.

Можно было подумать, что я от всего происходящего получал удовольствие.

– А что, если мы напрасно ждем? Что, если никто так и не придет? Что будем делать тогда?

На эту серию нелепейших вопросов я даже не пытался искать ответы.

– А что, если Парис договорился с Одиссеем и хочет сдать нас ему?

– Для этого не нужно было разыгрывать столь сложную комбинацию, – заметил я. – Да и, случись такое, парни Одиссея давно бы уже примчались сюда.

Витька сосредоточенно сжал губы, но, похоже, так и не нашел что возразить.

Вне всяких сомнений, чрезмерная многословность Витьки была вызвана нервозностью. Я прекрасно понимал его состояние, поскольку и сам испытывал примерно то же самое. Сколько можно сидеть на месте, глядя на дверь и гадая, кто в нее войдет: человек, присланный Парисом, или кто-нибудь из команды Одиссея? Я всячески старался, чтобы Витька не заметил моего взвинченного состояния. Его и без того слабая вера в Париса пока еще держалась на том, что, как полагал Витька, я Парису доверял целиком и полностью. Но я чувствовал, что и моей веры надолго не хватит. Украдкой глянув на часы, я решил, что мы подождем связного еще десять минут, после чего уйдем из кафе. В конце концов, у меня имелся телефон, и Парис всегда мог со мной связаться, чтобы назначить новое место для встречи.

Я достал из кармана бумажник и поднялся со своего места.

– Еще колу будешь? – спросил я приятеля.

Витька изобразил на лице выражение крайнего отвращения.

– Дрянь буржуйская. Кто только ее придумал?