Игра за линией поля

Огромные римские колонны по всему периметру вдоль зала со столиками, укрытыми белоснежными скатертями. С каждой свисает шар света и отбрасывает тени на лица присутствующих. Над головой старинный кессонный потолок, в центре которого огромных размеров люстра викторианской эпохи. Небольшое количество столов в зале обосновывается тем, что по правую сторону прячутся несколько отдельных комнат с длинными столами для компаний, но сегодня там пусто, все гости сгустились в основном зале. Я предпочитаю направиться в сторону бара, расстелившегося на левой стороне, пока кто-то не вздумал повспоминать бурную молодость, из-за которой захочу наложить на себя руки. Как стало понятно: я не из числа любителей потрепаться за бокалом игристого. Неплохо было бы найти официантку, которая весь вечер посылает улыбки.

– Мой парень будет против, мистер Дюррей, – улыбка Одри такая же настоящая, как моя вера в Христа. Я едва сдерживаю смешок, когда прохожу мимо.

Но тёплая ладошка проскальзывает в мою и заставляет остановиться.

Её глаза встречаются с моими и молят о помощи. На мгновение кажется, что мерещится, потому что Одри просит помощи у меня.

– Да, малыш? – голосок Одри надламывается до мерзкого писклявого, который девчонки применяют, когда чего-то хотят.

Малыш? Ох, я на тонкой ниточке, которая удерживает от разрыва лёгких на почве смеха. Ей точно что-то нужно.

– Не знаю, о чём ты, – мне удаётся произнести ровным тоном. Я переключаюсь на мужика, которому она пытается отказать: – Она не моя девушка.

Ладонь Одри до хруста сжимает мою, а её острой улыбкой можно резать по металлу.

– Я так шучу, мистер Дюррей, конечно, мы потанцуем.

Она резко выдергивает руку и направляется в центр зала, мужик следует за ней, утирая пот со лба платком, который уже можно выжимать. Не знаю, что это, но ему бы обратиться к врачу с проблемой потоотделения.

Я подхватываю бокал и присаживаюсь на высокий барный стул, уперевшись пяткой в выступ внизу. То ещё загляденье и веселье. Не могу сдержаться и улыбаюсь, делая небольшие глотки шампанского. Это один из лучших вечеров, ставлю сотню.

Одри идеально вписывается в интерьер. Её плиссированное ярко-красное платье струится по изгибам фигуры, открывает руки и лопатки, но закрывает грудь и колени. Длинная лямка через шею завязана в слабый узелок, при движении развивается по ветру и легко соскользнёт по плечам, стоит потянуть. Материал гармошкой прозрачный, под ним прячется более плотный подклад ткани. Её тёмные волосы, уложенные в слабые волны, перекинуты на плечо и открывают одну сторону изящной шеи. Каждый раз, когда её глаза встречаются с моими – янтарь извергает молнии, а улыбка, которой она одаряет партнёра – фальшивая до последней капли. Мне нравится, как легко ей удаётся быть кем-то другим: кем-то до усрачки милым, потому что обычно под подлинным милым подразумевается оттяпанная до локтя рука. Но сегодня она действительно милая настолько, насколько возможно. Затишье перед бурей. Бомба замедленного действия тикает в обратном отсчёте. Я жду, когда она рванёт.

Поднимаю бокал и слабо киваю, продолжая посмеиваться. Но быстро замолкаю, видя, что мужская ладонь опустилась чуть ниже поясницы. И тогда ставлю бокал на поднос проплывающего мимо официанта.

Я, конечно, козел, но не настолько, чтобы праздник свёлся к полиции и заявлению о совращении.

Маневрирую между столиками и хлопаю по плечу того самого мистера Дюррея.

Он оборачивается и замешательство отражается на его лице.

– Я пошутил. Это моя девушка.

Глаза мужика округляются. Он бубнит какие-то извинения и отклоняется, предварительно поблагодарив Одри за танец. Упомяну, что это уже их второй танец за час. Мужику не помогут даже таблетки для потенции, если решил вспомнить лихую молодость, тем более с дочерью своего друга. В лучшем случае ему понадобится хороший травматолог, в худшем – катафалк.

Я притягиваю Одри к себе и огибаю талию, ощущая её напряжение.

– Я не останусь должной за проявленное тобой милосердие, Кросс, – шипит она. – Если помнишь, как я благодарю, то больше не захочешь видеть такое спасибо.

– Переживу, – я натягиваю широкую улыбку. – И расслабься, малыш, мы же счастливая парочка влюблённых.

– Сложно осуществить невозможное, малыш.

– Сколько раз ты думала обо мне перед сном?

Её брови подпрыгивают от резкой смены темы.

– Хм, если сложить всё вместе и за несколько лет, то… ни единого раза.

Я улыбаюсь, на этот раз по-настоящему.

– Я ждал, что ты так ответишь.

– Молодец.

– Ага, знаю.

Так или иначе, Одри продолжает танцевать со мной, что на деле забавляет. Не думал, что она останется рядом дольше минуты. Но она близко. Её ладонь покоится на плече, из тела исчезло напряжение, лишь задумчивое выражение лица намекает на отстранённость. Физически она близка, но разум где-то далеко от меня.

Я пробегаюсь пальцами по ткани платья и следую по открытому участку на спине, от чего Одри вздрагивает и возвращается в реальность.

Её глаза находят мои.

– Напьёмся? – предлагаю я.