Игра зеркальных отражений

А что случиться, если Кэт решит окончательно отвергнуть Егора? Вэл останется без отца? Наедине с разбитым сердцем матери? Нет уж… такое мы уже проходили, и мне бы совсем не хотелось, чтобы он получил такое же детство, как было у меня. Ведь у каждого ребёнка должно быть два родителя! Два человека, которые будут любить его больше всего на свете — папа и мама. А вот если один из них решит оказаться от этой роли, у него должна быть достойная замена! Но ребёнок ни в коем случае не должен от этого страдать.

Э… как я загнула! А сама-то… Уже неделю мучаюсь всего одним вопросом: говорить Тиму о беременности или не говорить? И никак не могу найти правильное решение. Ведь на чашах весов почти равное количество аргументов, и оттого принять решение ещё сложней. И главный вопрос в том — нужен ли вообще моему ребёнку такой папа? А ответа на него, увы, не было…

Глава 10. Не грози злобной истеричке

Глава 10. Не грози злобной истеричке

«…Я не поверю твоим словам, -

Они все лживы, мертвы и слепы.

Ты не поверишь моим слезам -

Они лишь капли на сердца склепе.

Я не открою тебе себя,

Ради игры свою боль не выдам.

Когда-то только себя любя,

Уже ты сделал свой верный выбор…»

Сомнения странным облаком заполонили всё моё сознание. Они терзали, не давали сосредоточиться на репетициях, а по ночам и вовсе стали выливаться в страшные сны. И сейчас единственным спасением для меня стал Вэл. Ведь стоило приблизиться к его кроватке, как мне моментально легчало, а на душе сразу становилось очень хорошо и спокойно.

Я могла часами сидеть рядом с ним, мерно покачивая колыбель, или напевать какую-нибудь мелодичную песенку. Кстати, ему явно нравилось, как я пою… и он даже плакать переставал, услышав мои завывания.

Иногда приходил Тим, и мы молча сидели на полу у кроватки, просто слушая, как в полной тишине комнаты мерно посапывает этот чудный мальчик. В такие моменты мне даже начинало казаться, что всё обязательно наладиться, и в мире произойдёт ещё много чудес. Все будут взаимно влюблены и безмерно счастливы. Но стоило покинуть детскую, как вся тяжесть и жестокость этого мира наваливались с новой силой.

Я глупо мечтала, что когда-нибудь мы с Тимом сможет точно так же сидеть у другой колыбельки, но тут же отвешивала себе смачный мысленный подзатыльник, иногда сопровождая его настоящим, и снова окуналась в реальность.

Эта беременность сделала меня до жути сентиментальной. Теперь я могла расплакаться от слезливой сцены в фильме или от резкой обиды на весь мир. Катя объясняла, что это как-то связано с гормонами, но даже несмотря на все эти научные объяснения, я искренне ненавидела себя в такие моменты.

У Егора с Катей отношения медленно налаживались, хотя до полного перемирия ещё было слишком далеко. Он приходил каждый вечер после работы и помогал Кате во всём, что касалось ребёнка. А по выходным и вовсе засиживал у нас днями напролёт.

Но больше всего мне запомнился визит Иры — бабушки Вэла. Она пришла как-то утром и провела с внуком почти весь день. Катя тогда, наконец, смогла выбраться в парикмахерскую, так что за мелким мы следили вдвоём.

Когда малыш уснул, мы с Ирой благополучно переместились на кухню, где и провели всё время до возвращения Кэт. Разговор за чаем был непринуждённым и довольно весёлым, пока меня не угораздило заикнуться про ссору Егора и Кати. Тогда Ира заметно нахмурилась, а потом сказала то, что попросту лишило меня дара речи на несколько долгих минут:

— Знаешь Рина, наверное, это какое-то семейное проклятие Орловых. Слишком уж всё похоже повторяется, — проговорила она, задумчиво посмотрев за окно. — Моя свекровь — Анна Петровна, рассказывала, что когда-то она осталась одна с маленьким ребёнком на руках. Я уж не помню подробностей, но вроде получилось так, что встречалась она с парнем, дело шло к свадьбе, но то ли её родители оказались против, то ли сам жених вдруг понял всю глупость своего поступка в восемнадцать лет. В общем, они разбежались… а спустя какое-то время она узнала, что беременна. Тогда высоконравственные родители попросту выгнали порочную дочь из дома. А её суженого в то время и след простыл. Потом она поселилась в общежитии, благополучно родила прекрасную дочку, а как только девочка доросла до яселек — вышла на работу. Тут-то и объявился её блудный Тимофей, и они всё-таки поженились.

— А вам не кажется, что наличия в прошлом одной подобной истории слишком мало, что говорить о каком-то проклятии, — возразила я, наливая Ире вторую порцию чая.

— Это ещё не всё, — ответила она с улыбкой. — Следующими жертвами стали мы с Тристаном.

— Вы тоже рожали без мужа? Близнецов? — вот это показалось мне самым настоящим женским подвигом.