Играем в «Спринт»

Обернувшись, я мельком увидел, как к нам со всех ног бежит Нина. В ту же секунду взвыл двигатель, и, чиркнув крылом о багажник соседней машины, мы вылетели со стоянки.

22.07. Начал преследование. Объект — «Жигули» белого цвета. Государственный номерной знак 87–92.

«Каравелла» показалась сразу, лишь только мы свернули на бульвар.

Она шла на средней скорости, соблюдая правила, и на долю секунды во мне шевельнулось сомнение: стоило ли суетиться, чтобы догонять того, кто и не собирается убегать? Правда, мысль эта тотчас улетучилась — я знал, что один из сидевших в «Каравелле» убийца, а другой — его следующая, третья по счету жертва.

Выровняв скорость и перестроившись в левый ряд, таксист установил дистанцию и шел на безопасном расстоянии, пропустив впереди себя три легковушки. Сосредоточенный и невозмутимый, он вел машину, не делая попыток задавать вопросы.

Между передними сиденьями была вмонтирована портативная рация. Время от времени оттуда раздавался треск, и искаженный помехами голос запрашивал свободное такси. Наше было занято: чтобы погасить зеленый глазок, водитель еще у «Юбилейного» включил счетчик.

Четкого плана у меня не было — в подобных случаях действуют по обстановке. Не пытался я и анализировать подслушанный разговор. Достаточно того, что он вывел меня на преступника. Будь я повнимательней, это произошло бы намного раньше. Сейчас я видел все свои ошибки. И мелкие и крупные — всякие, но одной себе не прощу — список, переданный мне дежурным управления. Я штудировал его дважды, но, увлеченный стремительной сменой событий, совсем упустил из виду. Конечно, список не панацея, а совпадение фамилий еще не улика, и все-таки…

Теперь-то ясно, что отец Вадима и значившийся в списке Николай Петрович Юрковский — одно и то же лицо. «Заведующий отделением горбольницы», — уточнил я про себя, и это прозвучало как упрек, потому что опоздал со своим открытием на целых трое суток.

Помнится, Нина говорила, что Вадим, приезжая сюда, останавливается не у отца, а на даче, где у него аппаратура, коллекция пластинок, даже сауна есть. Значит, сейчас они едут туда, ведь он сказал, что хочет переодеться. Да, скорей всего так оно и есть — они едут на дачу…

Мы выскочили на ярко освещенный центральный проспект и пошли по прямой.

Во встречном потоке света стали отчетливо видны два силуэта на переднем сиденье «Каравеллы».

О чем они говорили? Обо мне? О Сергее?

Я вспомнил еще одну грубейшую свою ошибку — магазин «Канцтовары». Там я проворонил железное доказательство, не оставлявшее камня на камне от алиби преступника. Желудевый человечек. Продавщица сказала, что они давно проданы. Давно! Значит, он приехал не в понедельник, а много раньше, еще до пятнадцатого. Мне бы зацепиться за это слово… Да что вспоминать — задним умом кто не горазд?

Ничего, теперь он от меня не уйдет, как тогда, в Якорном, теперь он на крючке. Главное, не сплоховать, не попасться им на глаза…

— Я — «Океан»! Я — «Океан»! — протрещал вмонтированный между сиденьями аппарат. — Михалыч, ты свободен? Сообщи, где находишься.

Водитель, не глядя, протянул руку и поднес к лицу микрофон.

— «Океан»! «Океан»! Я занят. У меня заказ. — Михалыч отключил микрофон и снова невозмутимо уперся взглядом в дорогу.

Мы проезжали мимо расцвеченного огнями цирка, когда он сказал, показав пальцем в спину:

— За нами едет какая-то машина.

— Пусть едет. — На всякий случай я все же оглянулся.

Сзади, пристроившись нам в хвост, катила новенькая желтая «Лада».

— Вы давно ее заметили?

— От самого «Юбилейного», — ответил он.

Только этого не хватало!

Я попросил чуть сбавить скорость. «Лада» сделала то же самое. Я попросил поменять ряд. Она повторила наш маневр. Кажется, нас тоже держали на крючке!

— А ну-ка, Михалыч, попробуем рассмотреть, кто в ней, — сказал я.

Водитель кивнул. Он подпустил машину поближе и резко тормознул.

Уличного освещения вполне хватило, чтобы рассмотреть сидевшего за рулем человека. Это был Стас. Он же Маквейчук. Он же подданный всех держав Макковей — босс и главный сборщик податей.

«Что-то рановато он засуетился, — подумал я. — Это, конечно, большая честь, но он нарушает условия договора. До назначенного срока еще почти полтора часа».

Михалыч отыскал в потоке машин «Каравеллу» и немного сократил дистанцию.

Слева мелькнула автозаправка и конечная остановка, на которой вчера я ждал автобуса после свидания с Симаковым.

«Каравелла», за ней мы, а за нами желтая «Лада» пересекли городскую черту.

Дорога пошла петлять. Несмотря на это, идущая впереди «Каравелла» резко увеличила скорость. Я боялся потерять ее из вида и попросил прибавить газ. «Лада» наседала и шла почти впритык — в отличие от нас Стас действовал в открытую.

Стрелка спидометра перевалила за девяносто, что по такой дороге было равносильно всем ста сорока. На особо крутых поворотах нас заносило, и я чувствовал, как от напряжения под сердцем возникает холодная сосущая пустота.