Играй, гармонь - звени, частушка!

Для этого нам необходимо было учитывать три основных подхода — эстетический (художественно осмысленная жизнедеятельность фольклора), социологический (общественно обусловленный характер проявления искусства гармонистов) и психологический (фольклор — особого рода творческая активность, она заложена в глубинах человеческой психики). Одной из наших первостепенных задач и являлось стремление синтезировать названные три подхода.

Все это, возможно, покажется вам, уважаемый читатель, слишком мудреным, как и многое уже изложенное в настоящей книге. Но сам фольклор ведь не прост. Он не прощает дилетантского подхода к себе. Так и мы давайте же будем относиться к нему подобающим образом.

В профессиональной музыкальной среде до сих пор еще встречается отношение к фольклору как к явлению простому и понятному. Такой взгляд имеет и свою философию. С его точки зрения занятия народным творчеством не требуют специального образования, с позиции художественной культуры, фольклор элементарен и однозначен, а значит, и общепонятен. Для его восприятия вовсе не обязательно овладевать языком фольклора.

Однако приведем лишь один пример, хорошо знакомый южноуральцам, к которому мы уже апеллировали на этих страницах и который, думается, способен внести коррективы и некоторую ясность в сложившуюся систему представлений. Вспомним фольклорное направление ансамбля «Ариэль», масштабные, развернутые полотна — «Отдавали молоду», «Отставала лебедушка», «На улице дождик», «Долина-долинушка», «Степь да степь кругом» и другие.

В основе каждой из этих русских народных песен лежит незамысловатый напев, но их внешняя простота оказалась тем поистине драгоценным зерном, которое сумело развиться в крупные вокально-оркестровые образования, сложные по форме и значительные по содержанию. Простыми их никак называть нельзя.

Все это мало согласуется с представлением о фольклоре как о простом и легко понятном любому искусстве. Проявляясь и развиваясь при полной изолированности от окружающего мира, многие фольклорные образцы обладают значительным содержанием, глубоко скрытым от постороннего слуха.

Довольно часто от профессиональных музыкантов можно слышать еще и о том, что гармонисты в наигрышах бывают весьма однообразны. Действительно, попросишь сыграть другой вариант напева, даже объяснишь, что хочется услышать, а в ответ вновь получишь типовой наигрыш.

Давно замечено, что для народных музыкантов определенный наигрыш просто удобная форма, своеобразная формула для дальнейших экспромтов. С одной стороны, такой типовой наигрыш, казалось бы, нудный, сводит к минимуму музыкальную выразительность последующих импровизаций. На первый взгляд, напев является простой и, может, даже ненужной формальностью. Однако народная практика, как всегда, дает убедительный выход из этой очередной парадоксальной ситуации.

В процессе развертывания музыкальной импровизации простой, как правило, незатейливый наигрыш словно расцветает. Это происходит особенно в тех случаях, когда обстановка способствует вдохновиться гармонисту. С нарастающим эмоциональным подъемом первоначальный наигрыш обновляется, обогащается, оставаясь неизменным в своей сути. Как не вспомнишь здесь лучшие выступления Н. Ляпустина, А. Краснова, В. Лобачева, Ю. Кузьмина, В. Ельцова, М. Журенкова, В. Истомина, В. Коновалова, Ф. Дорофеева и других ведущих гармонистов Южного Урала.

Несмотря на широкое общественное внимание к нашему Центру, профессиональные музыканты появлялись здесь нечасто. Конечно, и им иногда хотелось заглянуть за пределы парадного зала. Многое у нас им казалось таинственно привлекательным, хотя и далеко не всегда понятным.

У музыкантов европейской нотации (а сложившаяся сегодня у нас академическая музыкальная культура европейская по происхождению) отношение к фольклору, по крайней мере внешне, обычно уважительное, но не более того. Однако уважение — это еще не понимание. Мы часто так же смутно представляем себе другие музыкальные культуры, как когда-то дворянские дети знали жизнь простых людей за пределами отцовской усадьбы.

Жизнедеятельность фольклора во многом напоминает действие законов органической природы. В этом проявляется одно из важных его начал. Как любая жизнедеятельность, фольклор в некоторой степени даже агрессивен. Агрессия эта обычно направлена на внешние факторы, которые, в свою очередь, являются объектами фольклора для поиска новых возможностей его развития. Но всегда присутствует жесткая защита своей «территории». Оттого-то народное художественное сознание принципиально консервативно. Оно стремится в обязательном порядке исполнять устоявшиеся десятилетиями правила. Многовековой опыт, закрепленный чуть ли не на уровне инстинктов, заставляет представителей народной культуры основательно придерживаться дедовских установок, так как именно в них «зашифрована» программа самобытной музыкальной культуры.