Играя рок

Коля любил, когда они все вместе – бабушка, дед и родители. Это случалось обычно только по большим праздникам, видимо и сейчас был тот случай.

Дед чувствовал себя уже лучше, отрастил седую бороду, ходил с тростью. Его левая сторона пострадала от инсульта, и говорил он не совсем четко, но с головой было все в порядке, мысли свои он излагал отчетливо.

На время воцарилась идиллия, неприятности с поступлением в вуз никто не вспоминал.

Еле продрав глаза на другой день, он достал из дедова стола свободную картонную папку с тесемками, уложил туда документы, и отправился на работу.

Больше всех ребятам обрадовался Максим, начальник сектора.

– Дело без вас простаивает, получайте детали в кладовке. Вот схемы, вот готовый корпус займетесь разработкой печатных плат для нового интерферометра, срок сборки прибора один месяц. За это время надо смонтировать, отладить его с помощью синтезатора частоты, ну а потом уже Николай поедет с ним на местность для испытаний. Время уходит..

– А почему это Николай поедет? – обиделся Крыленко. Он что, более ответственный товарищ, чем я?

– Да, потому, что тебя, патлатый, в армию вот-вот призовут. Даже из командировки хотели отозвать.

– Ерунда, – Крыленко сделал безразличную мину, – на дворе уже ноябрь. Призыв кончился.

– Если что-то не будет получаться – поможем, не боги горшки обжигают, – проигногрировав его замечание, продолжил шеф, хватит балдеть, давайте, ребята, принимайтесь за работу. Схема содержала около 400 штук транзисторов, так, что объем работ оказался просто запредельным. Еще пришлось каждый конденсатор проверять на измерителе емкости, это оказалось непростым и неудобным занятием, измеритель находился на другом этаже здания, и постоянно был занят другими сотрудниками. Получили десять коробок с транзисторами и столько же с резисторами разных номиналов. Сразу же, принялись за работу, которая оказалась не столь сложной, сколь рутинной. Крыленко соображал в схемотехнике не хуже Николая, он лучше и быстрее выполнял рисунок печатных плат и монтаж, но любил подолгу просиживать в курилке, и предаваться различным праздным разговорам.

Он готов был спорить с любым в комнате насчет культуры и внешнего вида. За время командировки его волосы угрожающе отросли, а это не приветствовалось. Он любил разглагольствовать о Вудстоке, о хиппи, о Вьетнаме и пр.

– Никакой ты не хиппи, шпана канавинская, – посмеялся над ним инженер из нашего отдела Олег Рябчиков, – ты же не разбираешься ни в музыке, ни в литературе, ты что- нибудь слышал об "Atomic Rooster" или "Pink Floyd", читал Кортасара, ты, урод нестриженый?!

Западная культура! Ты о Led Zeppelin слышал?

Сережка побагровел от обиды. Он знал прекрасно и Pink Floyd и Led Zeppelin. Более того, он вовсе не являлся представителем «канавинской шпаны». Толстый механик Юра из мастерской, зашедший в лабораторию за чертежами, предложил зажать молодого лаборанта в большие тиски и насильно постричь. Одним словом, его волосы многих раздражали.

Глава 26

Работа в институте съедала все время, Николай уставал, и с созданием ансамбля у него не клеилось Не было средств, а главное, отсутствовало организаторское начало. Он совсем было сник, но как-то раз, посетив Бурова, узнал, как они много репетируют, и каких успехов достигли. Он рассказал о своем университетском студенческом клубе, о том, какая аппаратура там есть. Буров звал его к себе на репетиции, но Коля не видел своего будущего с “Мистралем”. Хотелось двигать что-то свое…

– Летом приезжай к нам в лагерь на озеро.

– Это где, в Пустыни что ли?

– Да, а ты откуда знаешь?

– С удовольствием приеду. Бывал в тех местах дважды. На турбазе, да и на полигоне института работал.

– Вот и отлично, значит, дорогу найдешь, но это будет летом, а сейчас, знаешь, не до музыки – сдаем первую сессию. Николай вздохнул. Все это казалось далеким и нереальным.

– Представляешь, я работаю над интерферометром. Уже почти закончил монтаж. Можно сказать, доверили самостоятельный проект.

– Здорово! Расскажешь потом? – Буров выказал неподдельный интерес к работе Николая, и это было очень приятно. Вечером, в универмаге в начале улицы Свердлова, он встретил Сашку Мартьянова. Когда- то они учились вместе в первом классе, уже тогда у парнишки обнаружились необыкновенный слух и отличный голос. Его заметили, и определили в капеллу мальчиков, к Сивухину. А потом Мартьянов и совсем пропал из виду. Говорили, будто он учится в Ленинграде или Москве, но точно этого никто не знал. И вот теперь он в Горьком, стоит перед ним в легком пальтишке. Они отошли от прилавка, и встали в стороне, возле колонны.

– Саня, я тебя еле узнал! А ты здесь-то какими судьбами, я слышал, ты в Питере учишься? Ты стал такой худой и смуглый!

– Привет, Колька! Да я с югов. В Анапе отдыхал. Ко мне загар отлично пристает! Помню, помню, как ты мне в школьной столовой свои сосиски отдавал. Ты не ел их почему-то.

– Было дело.