Игрушка (СИ)

Проходит день. На левом шкафуте у второй артиллеристской башни выстроилась очередная группа моряков - они идут в город. Иван вышел на бак, уселся на волнорез и стал рассматривать красные черепичные крыши утопающих в зелени особняков во множестве стоящих на берегу Которской бухты. Говорили, что в Югославии иностранцам разрешили строить себе особняки.

"Вот они там блаженствуют, - думал Иван, - а я тут..."

"Вано, подменишь меня? Я в город иду" - это спросил Шура Соболев, стоявший сейчас вахту дежурным трюмным. Он явно бежал и вот теперь, тяжело дыша, стоял перед Иваном, ожидая ответа на поставленный вопрос.

66 "Ну, что за вопрос, Шурик, конечно подменю. А эта сука - Саркисян, с вами?"

"Не знаю наверняка, кажется - с нами".

Было видно, что Шурику стыдно так открыто проявлять положительные эмоции перед товарищем, которого не за что лишили удовольствия. Но Соболев никак не умел с собою совладать и потому, бушевавшая внутри у него радость, не поддавалась волевым усилиям по сдерживанию её и выплёскивалась наружу в виде виноватых улыбок. А Ивану от этого становилось ещё тоскливее. Чтобы прекратить пытку он поторопил Шурика:

"Давай, Шура, и за меня погуляй! На вахте всё впорядке?"

"Всё окей! Только надо одно дельце провернуть. Командир приказал устранить крен на левый борт. Выровняем корабль так: перекачаем мазут из носовой бортовой цистерны в одиннадцатую. Я сейчас иду переодеваться, а по пути открою клинкет и включу насос в первой машине, а ты идёшь в прачечную - отрываешь одиннадцатую и закрываешь двадцатую. Годится? - и добавил: - Одиннадцатая пустая, вырубать насос можно не торопиться".

"Валяй, Шура, - со вздохом сказал Иван и побрёл по левому шкафуту в помещение прачечной. Там находились выводы от клинкетов этих цистерн. (ШКАФУТ - \морской термин\ средняя часть верхней палубы)

Иван уже стоял в тамбуре прачечной, когда туда влетел "молодой" с вытаращенными от возбуждения глазами и заорал:

"Бут, скорее переодеваться, ты в город идёшь, тебя по всему кораблю ищут".

Ивана никогда не били пыльным мешком из-за угла, но после этого случая - он знает: что это такое. От ошеломляющего известия в памяти что-67то отключилось. И Иван вспомнил о работающим насосе и закрытом клинкете 11 цистерны только в городе, когда к их группе подошёл наш офицер и спросил: не видели ли они командира механической боевой части.

"Не видели",- ответил за всех старший группы.

А на вопрос "Что случилось?" офицер ответил одной фразой:

"Да, мазут - за бортом".

От этого сообщения Ивану стало не по себе. Он мгновенно вспомнил, что не открыл 11 и не закрыл 20, о чём была договорённость с Соболевым.

А случилось следующее: Шурик, проделав свои манипуляции с насосом и клинкетом и уверенный, что Иван со своей частью задания уже справился, прибежал в кубрик переодеваться, а ему говорят, что он сегодня в город не идёт. Расстроенный, куда он ушёл - неизвестно, но в кубрике Иван его не встретил, и потому иванова память вовремя не включилась. Иван же прибежал в кубрик, быстро переоделся и выскочил на верхнюю палубу. У кормовой артиллеристской башни главного калибра уже выстроилась группа, идущая в город. Ждали только Ивана.

Югославия - это не Севастополь; к внешнему виду моряков, сходящих на берег, не придирались. И как только группа оказалась в полном составе - моряки сошли на берег.

Тем временем насос из полной цистерны ёмкостью 10 тонн перекачивал мазут в восьмитонную, но до этого уже наполовину заполненную. Четыре тонны поместилось в цистерну, остальное, через воздушники, пошло на палубу, а через палубные шпигаты - за борт, - замазучивать Которскую бухту Адриатического моря.

Ивану позже рассказали, что в тот момент как раз командир корабля 68встретил у трапа группу югославских гостей и повёл их по левому шкафуту в офицерскую кают-компанию. Неожиданно путь гостям и хозяину преградил мазут. В воздушнике цистерны сначала зашипело и в следующее мгновение на палубу выплеснулась чёрная жидкая масса. Видимо, в этот момент корабль качнуло и подача мазута на палубу, как будто, прекратилась, но, в следующий миг, - полилось с новой силой неудержимой струёй. Командир через проход за второй трубой вывел гостей на правый шкафут, но и тут путь был уже отрезан всё той же чёрной, липкой и вонючей жидкостью.

Сначала по корабельной трансляции орали: "Дежурный трюмный наверх! - Затем, видимо, отчаявшись: - Обесточить корабль!"

Тем временем, на палубу и за борт ушло около трёх тонн мазута.

---------------------------------------

Всю свою последующую службу на Советском военно-морском флоте, Иван в мыслях часто возвращался к этому случаю. И ещё тогда он понял, что такого не могло бы произойти там, где люди друг к другу относятся по-человечески: с добром, с пониманием, с сочувствием.