Игрушка (СИ)

"Получили мы приказ выбить немцев из одной деревушки на Псковщине. Понадобилась нашему командованию высотка, на которой стояла эта злосчастная деревня. Весна уже. Снег набух, а под снегом вода, а мы - в валенках. Карабкаюсь по склону, ноги мокрые, валенки как гири висят на ногах. Забросали гранатами немецкую траншею. Я через бруствер тогда перевалился и упал нос к носу с Фрицем. Вскочил, а он на меня свой шмайсер наставляет. Я ему этим валенком - гирей и въехал в рыло. Вырубил сразу. О, как бывает. Сначала валенки мешали,- теперь выручили. Сухим валенком разве я бы его отключил?! Но нас скоро выбили из той деревни. Комбат вызывает меня и говорит: "Бери свой взвод, пять "дектярёвых" тебе даю, гранат - сколько унесёшь."

90Вызвал старшину. Приказал выдать нам кирзачи. Вобщем - в обход нас посылает. Вокруг озера нужно было пройти, а это километров пять вглубь наших расположений, да ещё пять - подойти к деревне с другой стороны. 10 километров по лесу с оружием; и на это - всего три часа. Пополнили мой взвод молодыми парнями из разведроты. Пошли. Иду, радуюсь, что слякоть кругом, а ноги сухие - кирзачи хорошие попались. Где-то на полпути отдых десятиминутный объявил. Лежим на своих плащ-палатках ноги вверх, кругом снег, а я как из бани. От волос на голове пар валит. Десять минут как секунда пролетели. Только стали подниматься, а по нам - из пулемёта. Били, правда, по верху: только шишки, да сучья на нас посыпались но, всё равно, - очень неприятно. "Что за чёрт, на немецкий десант что ли напоролись? - думаю. - Был у меня во взводе умелец. Все системы стрелкового оружия знал. И не просто знал, но в полевых условиях ухитрялся многое ремонтировать. И что интересно: умел на слух определять из чего стреляют. До войны на стрельбище испытателем работал. Он ко мне подполз и говорит: "Максим это бьет". "Какой максим?" - спрашиваю. - Ну, пулемёт максим; то есть это наши по нам колошматят".

Отлегло на душе. Если наши, - то сейчас договоримся. Я двух пулемётчиков всё-таки направил зайти с флангов этим мудакам, и сказал им:

"Займёте позицию, ждите моего сигнала - одиночный из моего "ТТ". Как только услышите мой выстрел - покажите этим сукам, что такое два "дектярёвых". Бейте тоже по верхушкам. После этого и поговорим с ними".

Всё так и получилось. Я как только пульнул - так наши ребята и "заговорили" с ними на их языке - минуты три крошили. Как стихло, я ору:

"Эй, вы кто такие!? Охуели что ли, - по своим бить?!"

А от туда, тоже звонкоголосый, отвечает:

"Нам дезертиры не свои!"

91 "Тут понял я, - на заградотряд напоролись. В 41-42 ещё понятно, а в 43-то зачем эти долбоёбы у нас в хвосте болтаются?... Вобщем, договорились. Командир их, тоже старлей, из НКВД (тогда только петлицы отменили, погоны ввели); вобщем - не плохой парень оказался.

А мой умелец - специалист по стрелковому, погиб тогда, когда второй раз брали деревушку. Жаль мужика. Можно сказать - спас он нас тогда, благодаря ему и задание выполнили. А тот старлей НКВДэшник... Ты ж его видел. Он теперь тоже пенсионер, но полковник. Дослужился до полковника КГБиста."

Каретников забеспокоился: "Это что, вот тот хмырь, который у тебя на прошлой неделе был?"

"Напрасно ты так о нём, Олежка, никакой он не хмырь. Нормальный мужик. Это он меня в Питере прописал".

"Надеюсь, ты ему о наших делах не рассказывал?" - спросил Каретников.

"Нет, конечно, - успокоил его Семён Семёнович, - мы же с тобой договорились. А вообще твоё лекарство здорово хорошо на меня действует. Память просто замечательная стала - даже руки мыть не забываю. Правда, вот в голове какие- то странности происходят. Сны какие-то непонятные. Царя вижу во сне. А вчера приснилось будто я письмо царю пишу, чтобы тот от царства своего добровольно отказался. Чудеса! А вообще, - Семён Семёнович подошёл к окну, упёрся руками в раму, а лбом - в стекло и произнёс, - после войны жизнь замечательно интересная началась".

"Вот-вот, - подумал Каретников, - для кого-то она замечательная, а я всё никак в этой жизни себе места не найду. И не только я, Ваня Бут - тоже".

92 Семён Семёнович оторвал свой лоб от оконного стекла и повернулся к Каретникову. Тот сидел всё в той же позе и, как будто, не мог отвести

взгляда от мусорного ведра, стоявшего в углу кухни под раковиной. Семён Семёнович даже насторожённо посмотрел в ту сторону, подумав, что Каретников увидел там крысу. Но ни крыс, ни какой другой живности в том месте, куда так упорно смотрел Каретников, не оказалось.

"О чём задумался, детина", - весело пропел баритоном Семён Семёнович. - Давай лучше тяпнем по чуть-чуть, коль принёс".

"Нельзя, Семёныч, нарушим наш договор. Я приношу тебе шкалики в качестве платы, а плата должна принадлежать тому, кто её заработал, а не работодателю".

"Брось ты, Олег, имею я право угостить гостя тем, что принадлежит мне?! Да и пить я один как-то разучился". С этими словами он открыл дверцу висящей на стене кухонной полки и достал оттуда ещё один шкалик, который Каретников принёс ему на прошлой неделе.