Игрушки для императоров 1. Лестница в небо

Моя мать всегда была лучше твоей. «Анна Мария Давила, последний член прямой ветви великого рода, почти столетие стоявшего во главе Империи». Звучит? Звучит! Но на деле она была замухрышкой, которую пинали все, кому не лень, сначала на Земле, потом на Венере, и пинали безответно, хотя у неё имелись возможности дать сдачи. Мою мать отец любил всегда, с самой первой встречи. Они не всегда ладили, точнее вообще не ладили, но моя мать — донья. Твоя — забитая трусиха.

Лея распалялась, заводилась. Заключительный акт семейной войны — эта беседа — не повлияет на переговоры, но она не менее важна. Себастьян сидел, сжав от ярости кулаки. Он знал, что когда-нибудь этот разговор состоится и «милая сестрёнка» вывалит ему аргументы в лицо. Знал и готовился, много лет. И теперь, когда это случилось, вдруг понял, что никогда готов не был.

Но он держался, держался из последних сил. Ибо он — император.

— Ей и корону-то вернула МОЯ мать! — чуть не кричала королева. — Если бы не её решение и поддержка, отец никогда бы не рискнул высадиться в огромной чужой стране с маленькой армией, имея цель захватить в ней власть, кто бы из ваших магнатов его ни пригласил. Это на венерианских штыках сеньора Давила взошла на престол, и благодаря ним же ее империя не распалась в первые несколько лет правления. Она обязана Венере всем, жизнью, троном, защитой! И даже ты, как ни странно, венерианин, поскольку сын венерианина. Ты носишь фамилию «Веласкес», дорогой братец, и это показатель.

Но после всего того, что Золотая планета для вас сделала, вы упорно, год за годом, лелеяли свои обиды, тщательно храня их и сберегая. И дождались, ударили, подобрали время! Тогда, когда враги сильны, а Венере, как никогда, нужна поддержка и помощь. И пусть твоя мать мертва, как и моя, но ты, дорогой Себастьян, её истинный сын!

Ты не Веласкес! Ты — Давила! Трус!

Мужчина очень долго приходил в себя. Он должен сделать это, должен победить свою фобию, боязнь Венеры и своей долбанной сестрёнки, которую ненавидит столько, сколько себя помнит. И он победит, ибо он — повелитель миллиардов людей, которые не могут и не хотят мириться с диктатом маленькой планеты над огромной державой. Он обязан сделать это. А для начала должен сохранить ясность рассудка, не сорваться.

Да, всё перечисленное было. И его мать, действительно, не самая сильная женщина, всю свою жизнь зависевшая от мужчин. Сначала, до замужества, пока была имперской принцессой, от своего дяди. Потом от отца, её мужа, принца Венеры дальней боковой ветви, который никогда её не любил. А после его смерти уже от него, сына, ибо оказалась неспособной править страной, оставшись в одиночестве.

Но он не может мстить, отвечать на обиды, как бы эта дрянь его ни провоцировала. Он не неудачник.

Его решение по сути да, предательство, удар в спину после тридцати лет союза. Но это не месть, и тем более, не месть за маму. И он обязан доказать это паршивке, сидящей перед ним. Но если сейчас сорвётся, если перейдёт на крик и позволит былым страхам и ненависти взять верх, никогда не докажет обратного. И это будет её победа, решающая окончательная победа Веласкесов в борьбе с Давила.

— Ты не права, дорогая сестра, — улыбнулся он, почувствовав, что, наконец, отпустило. Действительно, отпустило, на слове «дорогая» его впервые внутренне не стошнило. — Не права, это не обида. Наши матери простили друг другу всё. Это случилось после смерти отца, им стало нечего делить. Мы с тобой? Нас так воспитали, вечными противниками, вечными соперниками. Но я не ненавижу тебя, милая Лея. Это спорт, кто лучше, но не желание наказать за былое.

Вы останетесь одни не потому, что кто-то когда-то кого-то обидел, а потому, что Империя выросла, возмужала, встала на ноги. И ей больше не нужна ничья опека.

Мне жаль, Лея, но это так.

Лея вымученно вздохнула. Ее улыбка померкла, да в ней больше и не было особого смысла. Она проиграла по всем фронтам. Как битву дипломатическую, так и гораздо более важную, личную битву всей своей жизни.

Глава 12. Между львом и крокодилом

Глава 12. Между львом и крокодилом

Несколько долгих секунд я не мог понять, что он сказал.

— Что-что, простите?

Виктор Кампос, криминальный хефе, хозяин почти четверти преступного мира огромной Альфы, покровительственно улыбнулся.

— Я говорю, мне нужен преемник. Долго думал над этим вопросом и решил предложить тебе.

— Но я…

Не буду описывать траекторию моей челюсти, но в итоге она оказалась гораздо ближе к земле. Я сидел и блымал глазами, уверенный, что это шутка, розыгрыш, иного быть не могло, но лицо моего собеседника выражало убийственную серьёзность.

— Знаю. — Он усмехнулся. — В это трудно поверить, особенно после ваших разногласий с Бенито. Но понимаешь, хефе — не просто лидер теневого мира. Он не бандит, не вор, не камаррадо с окраины. Он — дон. А дон — совершенно иной уровень с иными требованиями. Не важно, кем ты был ранее, важно, что ты потянешь. А ты потянешь.