Игры богов

Этот город мертвых тоже застрял в межсезонье, подумала она, ни туда, ни сюда. Вечная осень. Застывший во времени мир.

Место, где свет, было так близко,Что можно коснуться рукой, но кто я такой…?[1]

Они тоже почти коснулись его, и что? И что?! Ласти чуть не умер! И нет заслуги небожителей в том, что он сейчас живет! Нас не будет, а свет останется. Никому не нужный, не доступный. Нет, возразила она себе, доступный, но только избранным. Кому? Как определить этого избранного? И это ли является целью жизни: пройти через все, выдержать все, что невозможно выдержать, состариться, умереть и попасть туда? Для этого мы живем? Эта женщина…. Они просто выбросили ее, как мусор, на обочину жизни, и забыли про нее.

Сантилли считает, что ей повезло, раз люди, которые ее нашли, отвели девушку не в публичный дом, а в полицейский участок, откуда и отправили на лечение. Нечего было лечить — ангелы не болеют. Но ее пичкал таблетками год, пока не сочли, что она не опасна для общества и может сама зарабатывать себе на жизнь.

Она не была приспособлена для борьбы и страданий, но не сломалась: прожила человеческую жизнь, забирая боль своего ребенка, но так и не вышла замуж. Одинокая. Потерянная.

…Тот, кто — указ, не больно-то помнит про нас….

Смотрела ли она в пустынное небо с испугом, как в той песне. Нет, наверно, в ее взгляде должно было быть ожидание и надежда, а не испуг. А сейчас она ничего уже не ждет и на что не надеется. Элерин вдруг отчетливо поняла, что не хочет такой жизни. Она будет царапаться, цепляться за малейшую возможность жить, а не прозябать, и никогда не смирится с судьбой, но судить Мариэль она не может. Не судья. У каждого своя дорога, и каждый проходит ее сам, самостоятельно выбирая, куда поставить ногу и кого взять в попутчики. Санти выбрал свою, Лас — свою, а она? Или у них теперь одна дорога? А Андерс даже не заметил браслетов, ошарашенный неожиданной новостью.

Императрица посмотрела на демонов. Герцог поймал ее взгляд и чуть заметно улыбнулся, подбадривая. Пусть они не сгорают от любви к ней, но именно с ними спокойно, как за крепостной стеной. И она сделает все, чтобы они были счастливы. С ней.

Глупая получилась встреча. Это он понял только сейчас. Стоять перед матерью, о которой он мечтал все эти годы, в драных джинсах, с серьгами в ушах, в футболке с оскаленным волком и в мужской ипостаси. О чем думал, когда собирался? Ни о чем. И почему отец не остановил? Лас оглянулся на него и понял, что тот привык. Привык, что видит дочь в таком виде. Привык к ее выходкам. Привык, что ее постоянно где-то носит. Привык, что она никого не слушается и всегда поступает по-своему. Йёвалли тяжело вздохнул:

— Привет, мама. Это я.

Мариэль ничего не ответит. Уже два года. Мертвые не разговаривают. Они молчат. И стройная мраморная женщина, сидящая с каменной книгой на каменной скамейке, тоже ничего не ответит. Как и белый ангел, расправивший над ней крылья. Красивый памятник.

— Почему она не позвонила, не написала? — Элерин непонимающе посмотрела на Ласайенту. — Она же должна была видеть вас всех. Она же смотрела новости.

— Посчитала лишним, — глухо ответил Андерс. — Не хотела навязываться. А, может быть, не получилось.

— Вы родственники Мэри?

Демоны обернулись и увидели пожилую не лишенную элегантности женщину в темном костюме, в шляпке и с плетеной сумочкой на локте.

— Мы очень долго ее искали, — ответил Сантилли. — А вы ее подруга?

Они сидели на деревянной лавочке рядом с могилой, и Дезири, так звали женщину, рассказывала им о Мэри.

Элерин вынуждена была признать, что ошибалась — оказавшись одна в чужом мире, Мариэль не сдалась: у нее было много друзей, она многим помогала. Работала с наркоманами и в детском доме. Собирала средства и вещи для приютов. Могла посреди ночи по звонку сорваться на помощь.

— Это был самый лучший друг, которого только можно пожелать, — Дезири прерывисто вздохнула. — Нам так ее не хватает. Ты очень похож на нее, словно это она сидит рядом. Жаль, что вы не встретились.

Да, жаль. Демоны попрощались и ушли. Так глупо — ходить рядом и не почувствовать любимого человека, и в итоге опоздать на долгожданную встречу на несколько лет.

— Надо посмотреть в интернете, — Элерин взяла принца за руку и сжала ее. — Дезири сказала, что Мариэль организовала фонд помощи детям. Там должны быть фотографии.

Лас, молча, кивнул, да, должны быть. Отец вернулся домой, взгляд у него был потухший и отрешенный. Винит во всем себя. Наверняка сейчас запрется у себя в кабинете и будет смотреть в окно. Надо сказать Найири и Рашиду, чтоб присмотрели за ним. Таамиру сейчас ни до кого нет дела, потому что от счастья голова кругом.

Вот и не пришлось никого искать, грустно усмехнулся герцог, опускаясь на ступени террасы.

— Санти, а если я состарюсь? — Элерин, все это время сосредоточенно думающая о чем-то своем, присела рядом.

Тот пожал плечами:

— Я тоже не всегда буду молодым, и что? Убежишь к другому?

— Дурак, — поморщилась императрица и надулась.