Игры короля Филиппа (СИ)

   - Я не хочу, - Адри швырнул рубаху на сундук у стены и выпрямился, разминая спину, глядя перед собой. Его слова рвались с губ с пугающей решительностью: - Я не хочу, чтобы он оставался, потому что больше некуда идти. Я не хочу, чтобы он был моим рабом, моей игрушкой, моей добычей. Как ты не понимаешь, Танар, я жажду, чтобы он любил меня, просто любил, ни за "что-то" и не потому, что должен, даже не из великого чувства благодарности, если он на нее вообще способен. Любовь не терпит клетки и условностей - она должна быть свободной, независимой, должна приносить радость. А Ферье ненавидит меня. Он не нужен мне таким, пойми, а я не нужен ему любым. Ни Бароном Адри, ни Антуаном Морганом. Никем.

   Танар некоторое время, перебирая пальцы, размышлял над словами Винсента.

   - Иногда для того, чтобы родится заново, - сказал он, - нужно погибнуть и пройти через адово пламя, а потом, претерпев все муки маленьким ростком, начать все с начала. То, что нас губит - делает нас сильнее. И если он пожелает, дай ему шанс. А если нет, поступай, как знаешь. Ты достаточно глупостей делал в жизни, руководствуясь одними лишь чувствами. Остынь.

   - Я не замечал в тебе тяги к философии. - Винсент в изумлении уставился на Танара, и юноша смущенно улыбнулся в ответ.

   - Когда ты перестанешь считать меня ребенком?

   Адри потрепал своего смышленого юнгу по волосам.

   - Боюсь, что никогда, малыш.

   - Только при моей невесте малышом меня не зови, - шутливо укорил тот, - а то в жизни больше не буду таскать тебе булочек к чаю. - Танар поднялся и направился к двери. - Кстати, они с вареньем. С абрикосовым, - сказал он, а потом исчез в узком темном коридоре.

   Винсент немного поел и почувствовал, что силы возвращаются к нему вместе с душевным равновесием. Он приготовил еще одну порцию обезболивающего. За окнами каюты над темными водами моря уже алел горизонт, и ночной сумрак таял в небесной чистой вышине, обещая хорошую погоду. Адри распахнул одно из окон, чтобы впустить свежего воздуха и послушать ласковый шум моря, когда Ферье вдруг пошевелился.

   Винсент бросился к постели, склонившись над Сэйлином, услышал протяжный мучительный стон. Ослабевшими руками Ферье потянулся к вискам, потом выгнулся дугой и вскрикнул. Он начинал медленно приходить в себя.

   Адри метнулся к стакану с обезволивающим отваром, потом к постели.

   - Все хорошо, слышите? - Винсент бережно просунул левую руку под шею Ферье и помог ему чуть приподняться, приложил край стакана к губам и едва не разлил все - Сэйлин попытался отвернуться и совершенно не понимал, чего от него хотят. Он приоткрыл глаза и невидящим взором скользнул по лицу Винсента, зажмурился и снова застонал.

   - Выпейте, - Адри буквально силой влил в его рот лекарство. - Пейте, говорят. Вам станет легче. Пейте же, ну!

   Ферье глотал горький отвар, давясь и кашляя; две тонкие зелено-коричневые струйки сползли с уголка рта к подбородку. Потом Адри положил его голову обратно на подушки и с тревогой стал ждать, что будет дальше.

   Сонный Танар ввалился в двери зевая и шатаясь.

   - Что, уже? - спросил он.

   - Да, - сухо ответил Винсент, хмурясь. - Скажи, чтобы на кухне приготовили крепкий куриный бульон. И поживее.

   - Понял. Поживее, - глухо повторил Танар, зевнул и убрался восвояси. Потом Адри услышал, как неторопливо скрепят ступеньки лестницы.

   Ферье кое-как перевернулся на бок, свернулся клубком, судорожно сжимая пальцами виски.

   - Господи-и, - простонал он хрипло, трясясь от боли. - Что это?

   Адри осторожно положил ладонь на плечо Сэйлина и постарался говорить тише:

   - Потерпите. Вам скоро станет легче. У вас болит голова - это последствия отравления барбитуратами. Вам трудно соображать и шевелиться, поэтому попытайтесь успокоиться и хотя бы с четверть часа не делать резких движений.

   Ферье ничего не ответил, но кажется, понял, что ему говорили, потому что лежал, не шевелясь и не пытаясь открыть глаз. Его тихие стоны проходили по нервам Адри подобно лезвию острого ножа, и минуты тянулись вечность, отсчитывая не то время, не то удары сердца в груди. Потом наступило долгое затишье - казалось, что Ферье снова уснул или провалился в беспамятство, а Винсент, закусив губу, ждал и надеялся, что все будет хорошо. Море качало корабль, точно заботливая мать ребенка, но Адри хотелось приказать ему остановиться, потому что каждое движение, звук и вздох сейчас были для Сэйлина пыткой, многократно усиливающей боль. Продолжая держать руку на плече Ферье, Винсент ощущал, как у него немеют пальцы от волнения.

   - Где я? - едва шевеля непослушными губами, Сэйлин чуть приоткрыл глаза - его взгляд бездумно уперся в стену.

   Как же Адри был рад услышать эти слова! Он едва восторженно не вскрикнул от понимания, что Ферье способен задавать разумные вопросы, и если вдобавок он вспомнит свое имя, то лучшего и не надо!

   - Вы на борту фрегата "Золотой дельфин". Вы помните, как вас зовут?

   Ферье медленно моргнул, обдумывая вопрос, потом слабо ответил:

   - Я граф Сэйлин Ферье, подданный короля Филиппа... Кто вы?

   - Капитан Антуан Морган.