Игры короля Филиппа (СИ)

   - Беречься тебе надо, - увлеченно продолжал Танар. Он указал пальцем в странный надлом на линии жизни: - Видишь вот этот разрыв? Он означает, что твоя жизнь продолжиться, но если ты не будешь осторожен, ты умрешь. И все это случится очень скоро. Тебя сердце держит рядом с человеком, который несет гибель и несчастья. Плохой человек.

   - Знаю, ты уже говорил.

   - Это другой, но для тебя он еще опаснее, чем тот, первый. Ты станешь великим, очень великим и сильным, но я вижу много врагов и бед в твоей жизни, много страданий - они уже пришли... А еще у тебя родителей нет.

   - Да, отца.

   - Нет, - Танар покачал головой, тряся черными кудрями, - обоих нет.

   Адри нахмурился и сурово посмотрел в темные глаза цыганенка.

   - Вот это уже не смешно и не весело, малыш, - сказал он, забирая руку у Танара.

   В двери ввалился запыхавшийся Морел со свитком и совершенно не обращая внимания на кусающего губы мальчишку, как и на хмурое лицо гостя, прошел до стола.

   - Танар, сбегай за лошадью барона. Живо давай, - приказал он, и цыганенок стрелой вылетел за дверь, даже не обернувшись. Морел смерил Адри хитрым взглядом, развернул письмо и стал вслух читать:

   - Ваше величество, я весьма польщен тем, что впервые за последние два года удостоился такого знака внимания от вас, как те несколько строк, что вы написали мне. Вы знаете, как я не люблю письма без содержания, но сегодня вы поразили меня - то, что вы прислали мне с письмом, сказало мне больше, чем можно было прочесть между строк. Вы, наконец, получите то, о чем просите меня уже пятнадцать лет, но и я получу в награду то, что сочту нужным.

   Маркиз небрежно сложил письмо пополам и протянул Винсенту, словно какую-то мелкую хулиганскую записку.

   - Каково? - бравируя, поинтересовался он, нарочно не замечая изумления на лице барона.

   - Что именно? - Адри медленно взял бумагу, да так и остался сидеть с протянутой рукой.

   - Мой ответ, - уточнил Рене. - Он вам понравился?

   Это был весьма необычный, странный вопрос, дикий в какой-то степени, ибо даже дураку было ясно, что Винсент не понял ни черта! О чем Филипп просит Морела пятнадцать лет? Какую награду собрался требовать горбун с короля?! И, главное, почему он, Винсент Адри, должен оценить содержание мореловского письма?! С какой стати все это зачитывается вслух адъютанту его величества, чье дело только доставить депешу быстро и так же быстро вернуться с ответом?

   - Знаете что, уважаемый маркиз, если вы хотели произвести на меня впечатление, то сделали это уже не единожды за сегодняшний день. Давайте остановимся на этой попытке, тем более что я не очень понимаю, какой реакции вы от меня ожидаете.

   Адри спрятал письмо за пазухой.

   Губы Морела странно скривились, предав его лицу какого-то комичного огорченного детского выражения. Горбун заложил руки за спину и, помолчав, помотал головой.

   - Никакой особенно. - Он вздохнул, развел руками. - Ну, признаюсь, ладно. Я думал, что вам должно понравиться.

   - Меня пугает та небрежность, с которой вы позволяете себе называть короля извращенцем, а потом пишите ему такие вызывающие письма, - задумчиво проговорил Винсент, глядя в глаза Рене с осторожным вниманием. - Вы уверены, маркиз, что не хотите переписать ваш ответ в более достойной форме?

   Морел возмущенно фыркнул, словно злой кот:

   - Вот еще! - Он заходил по комнате взад-вперед, ломая руки. - Я слишком стар, чтобы пресмыкаться перед Филиппом, и я слишком нужен ему, чтобы позволять себе то, что хочу. И думать то, что хочу. И говорить то, что считаю нужным говорить.

   - Почему? - спросил Винсент, вставая со скамьи и оказавшись на пути Морела к окну.

   - Потому, молодой человек, что еще мой прадед, имея дела с королями Онтэ, обезопасил себя великими сведениями о ядах и противоядиях. В нашем роду отец передает сыновьям свои знания, которых не найти ни в одной книге, не отыскать нигде в мире и не разгадать - сколько ни бейся. - Маркиз дружески похлопал Адри по плечу. - Я столько раз спасал Филиппа от отравлений, что у него передо мной необъятный долг. Он хочет, чтобы я взял себе ученика, но у меня нет сыновей, которым бы я мог доверить самое сильное "оружие" в Онтэ, - Рене многозначительно приставил указательный палец к своему виску. - А Филипп. Чего он только не перепробовал, чтобы убедить меня передать знания другим, совершенно чужим мне людям; он сулил мне золотые горы, положение при дворе, земли, первых красавиц государства, а когда не добился своего - угроз не постеснялся. Да и не сделает он мне ничего. Я ему нужен. Точнее моя голова, и заметьте, абсолютно целая и здоровая. Так что, ничего нового в письме, которое я написал, для Филиппа нет. Он просто избалованный, возомнивший о себе черти что мальчишка, который мнит, что может меня шантажировать сыном моего лучшего друга.