Игры короля Филиппа (СИ)

   Граф остановился перед Винсентом, глядя ему в глаза, молча решаясь на что-то ужасное - Адри скорее почувствовал это, чем понял умом, а потом Ферье гордо вскинул подбородок и его голос стеганул воздух вызывающей злостью:

   - Вы мерзавец! Я требую дуэли! Вы используете слабость короля в корыстных целях! Вы одурманили его своими невинными речами! - он сказал это так громко, что все услышали, услышали и, умолкнув, отступили от них, точно от проказы. На протискивающегося сквозь толпу Ботри уже никто не обращал внимания.

   Винсент смотрел на Ферье в оцепенении, в ушах шумело, ему нечем было дышать.

   - Но вы же... прекрасно знаете что я... - он попытался оправдаться, но граф закончил фразу за него.

   - Вы трус и подлец! - губы Ферье дрожали от напряжения, но на них уже ползла та самая знакомая всем гадкая усмешка, глаза презрительно сузились.

   По толпе придворных и гостей прошел испуганный ропот, а Ботри наконец-то выбрался из тесного плена людских тел, разодетых в дорогие одежды и в несколько шагов оказался за спиной Сэйлина.

   - Я готов извиниться, если обидел вас невольно, - сказал Адри, чувствуя, что в горле у него пересохло. - Я не собираюсь драться с вами, граф, какими бы мотивами это не было обосновано.

   Ферье хмыкнул в сторону, рваным нервным движением стянул с левой руки перчатку и, перехватив ее у основания, наотмашь сильно и зло ударил Адри по щеке.

   - Это достаточный мотив? - спросил он беспечно.

   Какая-то дама в голубом вскрикнула и упала в беспамятстве. Ее подхватил под руки стоявший рядом муж и стал успокаивать, оглаживая по плечам. Испуганно и возмущенно зазвучали чьи-то тихие голоса, но Адри уже не слышал, что они говорили - он смотрел на Ферье широко раскрытыми глазами, касаясь дрожащими пальцами горящей щеки, и не мог поверить в то, что Сэйлин ударил его. Это было много хуже всяких издевательских насмешек, откровенных оскорблений, скандалов, и даже хуже того мерзкого изнасилования, которое Адри простил Сэйлину. Простил и видимо сделал это напрасно. Играя на его нервах в очередной раз, Ферье зашел слишком далеко. Ах, если бы дело касалось только чести Винсента, Адри мог бы отступить, как трус навеки заклеймить себя позором, но ни за что не поднять оружие против человека, который убивал сейчас его любовь, уничтожал и топтал его едва вздрагивающее в груди сердце. Но обстоятельства складывались иначе, еще хуже - если было куда хуже, конечно. Адри теперь был фаворитом короля и оскорбление, нанесенное ему подобным образом, унижало, прежде всего, Филиппа. Закон и честь требовали от Адри сатисфакции. Только вот он не мог взять в толк одного - почему он должен драться с тем, кого любит за доброе имя того, кого презирает всем естеством своей души? Но он должен и сделает это.

   - Где и когда? - голос Винсента был болезненно тих, но Ферье это отчего-то не забавляло.

   - Не медля. В парке. Его высочество будет нашим секундантом, если вы не против, барон.

   - Отчего же? Я даже очень одобряю его кандидатуру.

   - Все просто, Адри, видите?

   - Вижу... слишком хорошо к несчастью.

   - Опомнитесь, господа, - зашипел Ботри, ухватив графа за рукав. - Вы спятили, Ферье? Вы совсем умом тронулись? Вы любите короля, это ни для кого не секрет, но теперь это ваши проблемы и только ваши...

   - Да я люблю Филиппа! - крикнул Сэйлин, обращаясь к толпе с ненавистью и горечью. - Чего же мне еще терять?! - Он посмотрел на Ботри с такой болью, что принц невольно отпустил его одежды и боязливо отступил на шаг. Ферье был безумен. - Моя жизнь принадлежит королю, так пусть он получит ее без остатка!

   Адри развернулся, сглатывая слезы, быстро покинул бальную залу и зашагал по коридору мимо изумленных лакеев и широких высоких окон. "А может оно и к лучшему, - думал он в накатывающем сумасшествии, слыша за спиной торопливые шаги Сэйлина и вялые причитания Юстиана. - Зато не нужно будет больше идти в спальню короля, не нужно будет врать и фальшиво улыбаться, не нужно будет смотреть ему в глаза. Какая пустая идиотская игра в эти гляделки! Все к лучшему: и то, что скоро будет все не важно, и то, что глупое сердце больше не будет тяготиться любовью к Ферье, воспоминаниями о его нежности, не будет тяготиться этой щемящей и почему-то такой большой невыносимой болью! Скоро не будет ничего - и это к лучшему".

   Через парк они шли быстро, торопливо озираясь и ища укромное просторное место для хорошей драки. Еще на выходе из дворца, Ферье прихватил шпаги - просто с вежливой обворожительной улыбкой одолжил оружие у двух молодых дворян, о чем-то пылко спорящих в фойе и те, пораженные его ослепительной красотой и напором, не смогли отказать графу в этой маленькой любезности.

   - Здесь! - Ферье свернул к кустам сирени - то ли фиолетовой, то ли синей - в вечерних сумерках Винсент не смог толком разобрать.

   Сэйлин встал перед Адри и пристально посмотрел ему в глаза.