Игры мажоров. Хочу играть в тебя (СИ)

Уже три дня подряд кто-то убирает вместо меня раздевалки с душевыми, и я начинаю бояться. Даже поделиться ни с кем не могу, потому что если это сбой, а я о нем не сообщила, мне обнулят все отработки за месяц.

Самое обидное, я все равно не высыпаюсь, каждое утро приходится вставать раньше на два часа и идти к раздевалкам. А потом выспаться уже не получается.

Внутри загорается робкая надежда, что это кто-то захотел мне помочь. Но когда отключаю режим «розовые очки», то осознаю, что скорее наоборот. Кто-то хочет меня крупно подставить. Вот только кто?

Сегодня я это выясню, потому что собираюсь спать в раздевалке. В мужской. Принесла сюда подушку с одеялом, и теперь лежу на лавке, пытаюсь уснуть. Уснуть не получается, из головы не идет увиденная днем сцена.

Топольский как обычно пришел под конец обеденного перерыва, только не с друзьями. С ним была темноволосая девушка, другая, не Лия. Он взял кофе себе и девушке, сел за столик. Я пропустила момент, когда в кафетерий ворвалась Лия. Подлетела к девушке, вырвала из рук бумажный стаканчик, вылила кофе на девушку. Вцепилась ей в волосы и стала орать, чтобы она не лезла к Топольскому.

У меня не слишком хорошая память на лица, но кажется, они из одной компании. И как будто даже подружки. Это перед ней Лия распиналась о новом капитане футбольной команды.

Надо же, как быстро у них закончилась дружба.

— Ты что творишь? — Никита поднялся, схватил ее за запястья и сдавил. Видимо, сильно, по крайней мере Лия отпустила волосы девушки. Та, всхлипывая, взяла со стола салфетки и принялась стирать кофейные пятна с одежды.

Топольский развернул Лию за плечи и толкнул к двери.

— Пошла отсюда.

— Кит, — она попыталась его обнять, но он довольно грубо ее оттолкнул, и Лия заплакала. — Кит, не бросай меня, пожалуйста. Что мне сделать, чтобы ты меня не бросил?

— Твоя неделя закончилась, — сказал он достаточно громко, — ты мне надоела.

— Кит, пожалуйста... Я же... — она понизила голос до шепота, но я прочитала по губам. — Я же люблю тебя...

— Это твоя проблема, — холодно ответил Топольский. — Отвали, сказал.

Подчеркнуто равнодушно развернулся к ней спиной, кивнул на дверь темноволосой девушке, и они вместе ушли из столовой.

Лия обхватила голову руками и упала за столик. Мне было немного жаль ее, она, как и я, наступила на те же грабли. Нашла в кого влюбляться! Но попытки удержать парня, который открыто ею пренебрегает, выглядели слишком жалко и неприятно.

Натягиваю одеяло повыше. Оно тонкое, а в раздевалке довольно свежо, не хватало заболеть по новой. Как я буду догонять график?

Спать я сегодня не собираюсь, как вообще можно уснуть на этой лавке? Она твердая и неудобная, у меня уже все бока болят. И свет в душевой горит, в полной темноте страшно. Ложусь на спину и закидываю руки за голову.

Интересно, когда я приходила в ночной клуб, чтобы поговорить с Никитой, я тоже выглядела такой жалкой и потерянной как Лия? Думаю, что да. Выходит, Топольский всегда был таким с теми, к кому терял интерес? Безжалостным, жестоким, холодным.

Скорее всего. А я его просто идеализировала, потому что любила...

Нет, я не буду спать, я не усну. Но когда яркий свет слепит глаза, понимаю, что все-таки уснула, и сплю до сих пор. Мне снится сон, настоящий кошмар, потому что во сне я вижу Топольского. Он стоит надо мной, поджав губы, и молча меня разглядывает.

Приподнимаюсь на локте, хлопая глазами, лихорадочно соображаю, где я. Что я делаю в мужской раздевалке и почему надо мной стоит Никита.

— Что ты здесь делаешь, Маша? — у него видимо возникли те же вопросы.

— А ты? — парирую в ответ.

— Я был в зале, пришел принять душ, — отвечает Ник.

— В пять утра? — бросаю взгляд на часы и окончательно просыпаюсь. Даже умудряюсь изобразить сарказм.

— Да, пока никого нет, и никто не мешает. Кстати, раздевалка не убрана, а это твоя зона ответственности, — говорит он равнодушно, поворачиваясь спиной, и я замечаю, что его майка мокрая от пота.

Топольский стягивает ее через голову, а я инстинктивно тяну на себя одеяло.

— Никита, ты что делаешь? — прячу глаза, не хочу смотреть на его обнаженный торс. — Зачем ты раздеваешься?

— Потому что это раздевалка, — его голос звучит так, будто он объясняет душевнобольному. — Я иду в душ. А душ я обычно принимаю голым. У тебя по-другому, Маша?

— Нет, — краснею и отворачиваюсь, чтобы не видеть, как он снимает все остальное.

— Ты не сказала, почему спишь здесь, — слышу его голос, но не поворачиваюсь. — Ты поругалась с соседкой по комнате?

Говорить правду не собираюсь, Топольскому наплевать, кто там вместо меня убирает. Тем более, сегодня мой уборочный маньяк решил взять выходной.

— Поспорили, — буркаю, сползая с лавки.

— В следующий раз, если мне придется идти в неубранную душевую, я отправлю жалобу, — бросает Никита через плечо и идет к душевой кабинке.

Он прав, я должна убирать с вечера. Это мои личные проблемы, что с вечера я убираю в корпусе и физически не успеваю добраться до раздевалок с душевыми. Быстро сворачиваю импровизированную постель и иду в женскую раздевалку. Начну с нее, не убирать же мне при голом Топольском.