Игры мажоров. "Сотый" лицей

— Заречная, — выходит сипло, прокашливаюсь. Класс замолкает. Повторяю громче. — Заречная, принеси кофе. Мне и Мамаеву.

Протягиваю ей карту. У меня пай-пас* в телефоне, но и пластик на всякий случай таскаю с собой.

Через очки вижу, как Мышь хлопает ресницами. Получаю мстительное удовольствие от ее растерянного личика. И от того, что она отходит от Каменского.

Подходит и с опаской берет карту.

— А разве кафетерий уже открыт? Он же после девяти открывается.

— Да. Но я хочу кофе. Тут кофейня через квартал, оттуда принеси.

— Но… — беспомощно оборачивается, — Никит… Я же опоздаю.

У нас сейчас английский, мамочка не заругает.

— А ты шевели булками, Заречная, — отзывается со своего места Милена, и у Машки на щеках вспыхивают пятна. — Сама Никите навязалась.

Была б парнем, я бы уже с ноги зарядил, а так держусь.

— Рот закрой, — бросаю, не глядя в ее сторону. — А ты быстрее давай, Заречная, очень кофе хочется. Я сегодня не завтракал.

— Милка, это с кем Ник всю ночь зажигал? — хихикает ее подружка Алиса. Стерва еще та. — Вроде как не с тобой.

— Главное, что не с тобой точно, — отвечаю за Милену. Она хоть и такая же стерва, но рофлить ее я не позволю. Тем более этой овце Алисе.

Маша выхватывает у меня из рук карту и выбегает из класса. Сжимаю под столом кулаки. Себе бы с удовольствием теперь с ноги бы зарядил. А Каменский как мудак последний, промолчал и на место сел.

Разве что у Голика мелькает во взгляде что-то похожее на презрение, но я в виду его имею.

Входит Дарья, сразу видит, что Мышки нет на месте.

— А где Заречная? — спрашивает.

— Сейчас придет, — отвечаю, и наши взгляды скрещиваются.

— Хорошо, — кивает и начинает урок.

Через пять минут вбегает запыхавшаяся Маша. Раскрасневшаяся, губки прикушены, и я тоже краснею, потому что чувствую себя полным дном.

Мышка ставит перед нами с Анваром картонный держатель с двумя бумажными стаканами.

— Подавись, — шепчет она и все еще тяжело дышит.

А я представляю ее такую раскрасневшуюся, судорожно дышащую у себя в комнате… Кровь бьет сначала в голову, а потом несется вниз, разжигая внутри целый костер.

— Заречная, Топольский, Мамаев, — звенит возмущенный голос Дарьи, — что происходит?

Маша стоит возле стола и молча смотрит в пол.

— Заречная, я тебя спрашиваю.

— Я захотел кофе, — отвечаю по-английски. Продолжаю сидеть. — Заречная оказала любезность, принесла кофе мне и заодно моему другу.

Анвар рядом весь красный. Он нормально воспитан и в жизни не позволит хамить женщине, тем более учительнице. Но у него не отобрали девушку, которая нравится.

— Извините, Дарья Сергеевна, — бормочет он.

— Тогда выйдите из класса и выпейте свой кофе в коридоре, — она тоже говорит по-английски, но спокойно, не истерит. Как будто все в норме. — Если встретите директора или куратора, не забудьте их угостить.

— Окей, — выбираюсь из-за стола. Мамаев идет за мной.

— Ты зачем ее хейтишь? — спрашивает он, как только выходим в коридор.

— Извини, Анвар, больше тебя впутывать не буду, — делаю пару глотков, открываю окно и выливаю кофе.

Возвращаемся на урок, и Дарья больше не вспоминает обо мне. На большое перемене идем в кафетерий, и я не смотрю по сторонам, потому что голодный. Анвар присвистывает и толкает в бок.

— Смотри.

Каменский идет по проходу, на его голове фиолетовая бейсболка. Дебил.

— Мало им Грачева? — цежу сквозь зубы.

Я уже знаю, что предыдущего аута не взяли в Игру. Но Каменского возьмут, куда денутся, это еще то шоу будет. Даже возникает желание поставить против него.

Только ставки на людей — тоже кринжово, даже если это Каменский.

Маша не смотрит на меня, настроение еще хуже, чем было с утра. И я решаю поговорить с Дарьей.

Ищу график консультаций, как раз завтра перед уроками консультация по английскому языку. Ставлю на телефоне будильник и надеюсь, что не просплю.

*PayPass - система бесконтактных платежей международной платежной системы MasterCard.

Глава 11

Дарья

Даша смотрела на стоявшего перед ней мальчишку и не испытывала ничего кроме жалости. Так странно. А ведь она должна бы его ненавидеть, так же, как и его отца.

Странность была еще и в том, что у нее не получалось ненавидеть и самого Топольского.

Она сначала испугалась, ужасно испугалась, когда увидела Андрея на пороге своей квартиры. А потом поняла, что ничего к нему не чувствует. Ни ненависти, ни страха, ни отвращения. Как будто он пустое место.

Только до боли было жаль дочку, которая испуганно жалась к ней. А еще Никиту, не сводящего глаз с Маши.

Она узнала этот взгляд, столько лет работы с детьми — конечно узнала. Влюбленность ни с чем не спутаешь. Что же она натворила, когда согласилась на уговоры Ларки переехать в столицу?

Дарья, несмотря на шок, сумела оценить, как Топольский ведет себя с сыном, а потом и вовсе смогла спокойно его рассмотреть.

Он изменился, теперь это не тот двадцатилетний парень, в которого она влюбилась без памяти восемнадцать лет назад. Он возмужал, раздался в плечах, черты лица стали резче и мужественнее. Вот только глаза те же, как и у его сына.