Игры Немезиды

Наоми кивнула. Это напоминало громкие и гладкие речи Марко. Но здесь звучало реальное чувство, которого никогда не услышать у Марко. Которого, может, у Марко и не было. Сын всё перенимал от отца, но там, где душа Марко безопасно укрывалась в коконе эгоизма, Филип ещё оставался открытым. Боль от того, что мать не просто бросила его, а оставила ради мужчины с Земли, плескалась в его глазах. Предательство — не самое сильное слово.

— Мой собственный род, — заговорила она. — Позволь, я скажу тебе о близких мне людях. Здесь есть две стороны, но речь не о внешних и внутренних планетах. Не об астерах и всех остальных. Нет, всё не так. Одни люди хотят насилия, другие против него. Остальное неважно, везде найдутся и те, и другие. В тот день, когда сбросили метеориты, я была жестока с тобой. Но я думаю именно так, как сказала. Сейчас мы с твоим отцом на разных берегах, и так было всегда. Мы с ним никогда не сойдёмся. Но думаю, несмотря ни на что, ты ещё можешь выбрать, на какой ты стороне. Даже сейчас, когда ты сделал то, что кажется непоправимым, ты можешь выбрать, решить, что это для тебя значит.

— Чепуха, — сказал он. — Ты просто дрянь. Мерзкая земная шлюха, и всегда ты была такой. Подпевала, проститутка, готовая спать с любым, кто выглядит важным. И вся твоя жизнь такая. Ты для меня никто.

Наоми скрестила руки. Его слова были такой чушью, что даже не ранили. Как если бы он назвал её терьером. Она думала только одно — это последние слова, которые ты говоришь своей матери. Всю оставшуюся жизнь ты будешь о них жалеть.

Филип отвернулся и открыл дверь.

— Ты заслуживал лучших родителей, — сказала Наоми, когда он захлопнул дверь за собой. Она не знала, услышал ли он.

Глава сороковая 

Амос

На семьсот с гаком километров между Бетлехемом и Балтимором, пока они тащились пешком, крутили педали на велосипедах, добывали еду и выбирали маршрут в обход плотно натыканных вокруг административной зоны Вашингтона поселений, ушло почти две недели. Четыреста с лишним кэмэ от аркологии до озера Уиннипесоки заняли пару часов. Эрик отослал Лесби (её звали как-то по-другому, но Амос не мог вспомнить даже после того, как ему сказали) и еще двоих, а затем отправил его и Персика ждать в другой комнате, пока вел какие-то переговоры.

Спустя двадцать минут Амос, Персик, Эрик и еще десяток человек стояли на крыше аркологии, загружаясь в пару транспортных вертолетов с надписью «Аль-Аббик секьюрити» на бортах. Эрик не сказал, украл их или заплатил за них какой-то охранной фирме, а Амос и не спросил. Сейчас этот вопрос интересовал его разве что с академической точки зрения.

Они летели над унылым ландшафтом. Выпадение пепла ослабло, но не прекратилось. Солнце висело красноватым пятном на западе. Под ними города перетекали один в другой, не разделенные даже клочком травы или деревцем. Большинство окон были пусты. Дороги и улицы запружены машинами, но редко какая из них двигалась. Пролетев Нью-Йорк, они повернули к востоку. Огромная дамба рассыпалась, и улицы превратились в каналы. Некоторые небоскребы рухнули, оставив дырки в пейзаже.

— А где все? — спросила Персик, перекрикивая шум винтов.

— Они там, — крикнул в ответ Эрик, жестикулируя сухой рукой, а здоровой держась за ремень. Там. Просто их не так много, как на той неделе. Но больше, чем будет на следующей.

В торговом районе Бостона кто-то запустил в них с крыши ракету, и вертолетчики ее сбили. Небо на востоке стало синюшным, напомнив Амосу штормовые облака. На западе разливался кровавый закат.

— Что будет, если винты обледенеют? — спросил Амос у пилота, но тот не ответил.

Они сели на аэродроме в нескольких километрах к югу от озера. С высоты Амос хорошо его разглядел: низкие холмы будто держат воду в огромной ладони. По поверхности рассыпан десяток островов, некоторые так же плотно застроены, как и побережье, другие, принадлежавшие богатеям, покрыты ухоженным лесом. Посадочная площадка представляла из себя керамический квадрат с красными и желтыми мигающими огнями.

Когда они добрались до берега, все оказалось не столь идиллическим. Вода воняла дохлой рыбой, озеро покрывала корка пепла, словно кто-то рассыпал по нему меловую пыль. Люди Эрика вошли в воду по бедра и бросили в нее три свертка, раскрывшихся в черные надувные лодки. К тому времени, как они поплыли к острову Гремучая змея, небо стало идеально черным. Ни звезд, ни луны, ни отраженного света. Будто сунул голову в мешок.