Игры Немезиды (ЛП)

Выражение Авасаралы было осторожно-сдержанным. Даже с экрана и пару сотен тысяч километров она излучала уверенность и спокойствие. Наоми знала, что это может быть напускным, но если даже так, то это была хорошая игра. Репортер был молодым человеком с коротко стриженными волосами. Он подался вперед и попытался задать нужное направление интервью.

— Другие военные потери…

— Ничего подобного, — сказала Авасарала. — Не война. Не потери. Это не потери. Это убийства. Это не война. Марко Инарос может назвать себя адмиралом, командующим великим флотом, если захочет. А я могу утверждать, что я — Будда. Но истина от этого не изменится. Он преступник с большим количеством украденных кораблей и с ещё большим количеством невинной крови на руках, чем у кого-либо в истории. Он маленький монстроподобный мальчик.

Наоми взяла еще кусок пудинга. Из чего бы они ни делали изюм, было неубедительно, но на вкус неплохо. Хоть на мгновение ее мысли были не о сварочной ленте или о том, как обойти программу учета инвентаря.

— Значит, вы не считаете это актом войны?

— Чья война? Война — это конфликт между правительствами, так? Какое правительство он представляет? Когда он был избран? Кто его назначил? Теперь, после произошедшего он пытается сказать, что представляет Поясников. И что? Любой мелкий бандит в его положении хотел бы назвать это войной, потому что так он выглядит серьезнее.

Репортёр выглядел так, как будто проглотил что-то неожиданно кислое.

— Простите, вы хотите сказать, что это несерьёзная атака?

— Это нападение — величайшая трагедия в истории человечества, — сказала Авасарала и её голос понизился и задрожал. Она занимала весь экран.

— Но оно было сделано близорукими, нарциссичными преступниками. Они хотят войны? Очень жаль, потому что вместо этого они получат арест, расследование и справедливый суд с любым адвокатом, которого найдут. Они хотят, чтобы Пояс поднялся, чтобы они смогли спрятаться за хорошими, порядочными людьми, которые там живут? Астеры не головорезы и не убийцы. Это мужчины и женщины, что любят своих детей так же, как и любой из нас. И они добрые, злые и мудрые, глупые и человеколюбивые. И этот «Флот Освобождения» никогда не сможет убить достаточно людей, чтобы заставить Землю забыть об этой попытке разделить человечество. Как только Поясники попросят совета у своей совести, вы увидите, что доброта, сострадание и порядочность процветают при любой гравитации или без. Земля окровавлена, но мы не будем унижены. Не в мою сраную вахту.

Старая женщина уселась на свое место, её глаза метали гром и молнии. Репортер взглянул в камеру, а затем вернулся к своим заметкам.

— Усилия по оказанию помощи на Земле, конечно же масштабное мероприятие.

— Это точно, — сказала она. — У нас есть реакторы в каждом крупном городе на планете, что работают с максимальной эффективностью, чтобы обеспечить…

Экран потух. Цин положил свой наручный терминал на стол с сердитым щелчком. Наоми посмотрела на него сквозь волосы.

— Перерезать бы эса суке са ютак, — сказал Цин. Его лицо потемнело от ярости. — Урок а тотас таких, как она, угу?

— И что? — сказала Наоми, пожав плечами. — Убей её и другой займет ее место. Она хороша в своей работе, но даже если ты перережешь ей горло, тогда просто кто-то другой сядет в то же кресло и скажет то же самое.

Цин качнул головой:

— Не так.

— Но похоже.

— Нет, — сказал он, и его подбородок выдвинулся на сантиметр вперед, — совсем не так. Аллес ла от всех великих социальных потрясений у все века истории, да? Легенды они делают после, поэтому в них есть смысл. Не вот это всё, не реальность. Это люди делают реальные вещи. Марко. Филипито. Ты. Я.

— Как скажешь, — сказала Наоми.

— А тот койо на Марсе, который продал нам корабли и рассказал, где искать припасы? Он не гнал про «марсианское экономическое разочарование» или «рост долговых отношений» или «неравенство дохода и привилегий», — с каждым претенциозным выдуманным термином Цин махал пальцем как профессор читающий лекцию аудитории, и это было так забавно, что Наоми хихикнула. От этого звука он моргнул, а потом чуть смущенно улыбнулся. — Тот койо, он просто койо. Мужик, который договорился с мужиком, который перетер с кем-то еще, а в итоге мы сделали дело. Кто есть кто — это важно. И заменить их нельзя.

Его взгляд теперь был прикован к ней, профессор, читающий лекцию аудитории ушел, оставив вместо себя Цина, читающего лекцию ей. Она зачерпнула остатки пудинга.

— Есть у меня чувство, что ты хочешь что-то сказать, — сказала она, жуя пудинг. Цин опустил глаза, собираясь с духом. Она видела, что ему стоит это больших усилий, но не могла понять почему.

— Филипито. Ты нужна ему. Но сабес ла [ты не знаешь], но это так. Ты и Марко — это ты и Марко, но трусливый выход — это не выход.

Ее сердце чуть подпрыгнуло. Он думал, что она в отчаянии, что она может поддаться темным мыслям. Она задумалась о том, что привело его к такому выводу, было ли это его ошибкой, или он увидел в ней что-то, что не могла увидеть она. Она нахмурилась.

— Ты говоришь мне, чтобы я себя не убивала?