Игры с огнем

— Ты права, наш мир жесток, это тебе не элита, которая обосновалась в городе и живет себе припеваючи. Нам каждый день приходиться бороться с тяжелыми природными условиями и не жить, а выживать. Драконы-самцы строят свои гнезда прямо в отвесных скалах, защищая род от обвалов и оползней. Никаких родовых цветов, никаких замков и шелковых простыней. Здесь вырастают настоящие воины, которые привыкли танцевать на каменных плато под открытым небом с обнаженными клинками топоров. Дикие нападают на наши дома, грабят и разоряют их, поэтому птенцов обучают не грамоте, а умению держать оружие в руках и убивать беспощадно. Драконицы раньше покрываются чешуей, чтобы быстрее обрести дракона-самца и продолжить род, ведь птенцы часто гибнут в горах и выживают здесь самые сильные и безжалостные.

— Ты сейчас явно не о себе говоришь?

Вольный рассмеялся и подмял меня под себя.

— А я особенный!

Потом наклонился и поцеловал, сначала несмело, боясь, что я его оттолкну, но я замерла и не шевелилась. Его губы были сладкими и горячими, они дарили такое блаженство и покой, что хотелось раствориться в этом поцелуе, в его руках. Кровь не шумела в ушах, и сердце не рвалось из груди, как это происходило, когда меня целовал Драко, но было так хорошо, что я снова и снова искала его губы, зарывалась пальцами в жесткие волосы, обвивала ногами тело дракона. Он не отталкивал меня, не осыпал презрительными насмешками, не довлел авторитетным я, он был открытым и любознательным, дерзким и молодым — это соблазняло и заставляло желать большего.

— Кхм, — прервали нас самым наглым образом, — она без пяти минут королева, Вольный, даже ты позволяешь себе слишком много!

И дракон отпрянул от меня как от прокаженной. Его губы распухли от поцелуев, глаза горели от страсти и желания, а потом потухли и взглянули на меня с презрением.

— Очередное вранье?

— Я узнала об этом только вчера вечером.

— Узнала и заморозила кучу народа, обрушив на их головы заклятие из Запретной книги, — уточнил дракон у входа в каменную халупу.

— Это была не я! — Попыталась оправдаться, но оба дракона уже стояли плечо к плечу, готовые осуждать и приговаривать без объяснений.

— Значит, веришь всему, что он скажет? — Бросила я Вольному с упреком.

— Он мой брат! Я не привык подвергать сомнению слова кровного дракона.

Дакки был выше Вольного на голову и шире в полтора раза. Выглядел он как настоящий отверженный дракон — шрам располосовал голый череп и алел от затылка до подбородка, обезображивая лицо. Огромные ручищи сжимали в руках Лабрис, и такая же татуировка чернела на предплечье. Топор с двумя искривленными лезвиями. Что бы это могло значить?

— Это символ всех отверженных, — прокомментировал мой любопытный взгляд Вольный.

— У тебя такая же? — Спросила я дракона.

— Нет, я особенный, — повторил Вольный ранее произнесенную фразу, — Тут недалеко горный ручей, Дакки покажет дорогу, а я пока соберусь, нам придется идти весь день.

И ни намека на теплые чувства. Этот громила разрушил прекрасное мгновение, которых в моей жизни в последнее время было не так много, и я злилась на него и готова была вонзить когти в драконью шею.

— Не стоит этого делать, дочь императора, жаль будет ломать такие прелестные косточки.

— А обледенеть не боишься? — огрызнулась я.

— Энергии не хватит! В скалистом крае один-единственный энергопоток и поддерживает он только воинов Обители Мудрости и ее жителей. Тебе прямо к ручью, вода ледяная, купаться не советую.

— Кто тебя наградил таким милым именем, спросить бы? — Продолжала я бурчать.

— Не получится. Мать бросила нас с Вольным в младенчестве, подкинула на крыльцо обители и была такова. Наверное, я был симпатичным младенцем. — Ухмыльнулся Дакки и добавил тихим угрожающим тоном:

— Не играй с братом дорогая, он тебе не домашняя ящерка и слишком простодушен и влюбчив, а ты у нас дочь императора и без пяти минут жена. Я все про тебя знаю, наши информаторы повсюду. Не хочешь спросить, где твой муж и что с ним?

Я похолодела.

Предательница! Как я могла настолько потерять голову, что забыла обо всем на свете и в том числе о муже? Он возвышался грозным черным монументом где-то на задворках сознания, но я была настолько обижена его презрительным поведением, его насмешками и тем полетом, когда поняла, что он меня не любит, что попыталась на время отвлечься.

Дакки прав, я никогда не смогу ответить взаимностью на чувства другого дракона, я безнадежно влюблена в жестокого несговорчивого грубияна с манией величия и самооценкой размером с синего кита. И все- таки поцелуи были волшебными, такими нежными и трепетными, рождающими что-то особенное глубоко внутри меня.

— Что с ним? — Без особого энтузиазма спросила я, уверенная, что с Драко все в порядке и император не смог причинить ему вреда.

— Дракорион официально сложил с себя обязательства перед императором и теперь твой муж глава рода и правая рука правителя.

— Да ну? — Удивилась я. — Они же друг друга терпеть не могут.

Дакки расхохотался.