Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера. 1943-1944

Такие расспросы начались еще в 1941 году, во время неудачной мирной миссии Гесса в Британию. Об этом узнал Хассель, который впервые встретился с Лангбеном в августе того же года. Тогда Лангбен присоединился к внешнему кругу, окружающему ядро конспираторов Хасселя, советуя всем делать ставку в перевороте на Гиммлера и СС. К 1942 году распространились слухи, соединяющие имя Гиммлера и стремление к мирным переговорам, и все стали внимательно смотреть по сторонам и прислушиваться, ожидая заметить еще какие-нибудь признаки активности. А тем временем Лангбен продолжал тайно информировать Шелленберга обо всем, что он смог выяснить, пользуясь своими английскими и американскими контактами в Швейцарии, касательно намерений союзников. Гиммлер, равно как и все члены Сопротивления, никак не мог согласиться с твердым решением союзников требовать безоговорочной капитуляции.

После потери Северной Африки и выхода из войны Италии беспокойство Гиммлера возросло. Гитлер мог убрать любого из нацистских лидеров от кормушки власти, повинуясь всего лишь минутному капризу. К тому же чрезвычайно осторожный Гиммлер чувствовал угрозу со стороны Мартина Бормана, который, будучи личным секретарем Гитлера и главой партии, стал защитником и советчиком фюрера, превратившимся в его тень.

А тем временем Тресков тоже пришел к выводу, что необходимо «промерить» политические глубины Гиммлера. В штабе тогда работала молодая жительница Берлина – женщина-скульптор Пуппи Сарре. Армия использовала ее в качестве гражданского секретаря. Было известно, что она подруга Лангбена, и Тресков отправил ее в Берлин, чтобы обсудить с ним возможность встречи одного из членов движения Сопротивления с Гиммлером.

Другой член группы интеллектуалов Хасселя – Йоханнес фон Попиц, прусский министр финансов, придерживавшийся, как и Хассель, правых взглядов и член клуба «Среда», – также поддерживал идею прощупать Гиммлера. Конечно, существовало довольно много противников этого опасного предложения. Хассель считал, что из этого не выйдет ничего хорошего, он знал, что прежде фон Попиц поддерживал нацизм, и это делало его подозрительным для других оппозиционеров. Гизевиус считал его человеком, который отчаянно пытается загладить свои прежние деяния. Вместе с тем сложилось мнение, что Бек, Герделер и Ольбрихт поддерживали выход на Гиммлера. Попиц оказался именно тем человеком, которого Лангбен 26 августа 1943 года отвел на встречу с Гиммлером в министерство внутренних дел, то есть через два дня после назначения Гитлером рейхсфюрера СС министром внутренних дел. Это была предосторожность. Фюрер опасался беспорядков в Германии после краха ее союзника – Италии.

Согласно обвинению против Лангбена и Попица, выдвинутому позднее гестапо, Попиц действительно встретился с Гиммлером. Их беседа прошла в обстановке строжайшей секретности, на ней не присутствовал даже Лангбен. Попиц якобы заявил, что Гитлер, безусловно, гений, но не может выиграть войну, сосредоточив в своих руках абсолютную власть. Поэтому должно быть создано сильное правительство, способное приступить к мирным переговорам. Не сохранилось никаких записей, касающихся реакции на это Гиммлера, но позднее Попиц говорил Отто Иону, что, хотя рейхсфюрер говорил очень мало, он не высказал неодобрения по поводу предложений Попица. Была достигнута договоренность относительно второй встречи, и Лангбен, чрезвычайно обрадованный первоначальным успехом своего предприятия, поспешил в Швейцарию с докладом. К несчастью, агенты шефа гестапо Генриха Мюллера, который очень завидовал влиянию Шелленберга на Гиммлера, перехватили радиограмму о переговорах Лангбена с представителями союзников, и по возвращении в Германию Лангбен был арестован. Гиммлер не задумываясь пожертвовал им. Но Попиц остался на свободе. Агенты гестапо следовали за ним по пятам, и он постоянно находился под угрозой ареста.

Отношение Гиммлера и гестапо к оппозиции было неоднозначным. Они как бы не стремились арестовать, допросить, судить и наказать непокорных. Гестаповцы занимались бесконечным сбором улик, свидетельствующих о существовании сети заговорщиков, в наличии которой никто и не сомневался. Создавалось впечатление, что они готовы даже допустить покушение на жизнь фюрера, оставив на свободе подозреваемых. Официальным основанием для этого служила теория, что собрать улики, пока подозреваемые остаются на свободе, легче, чем арестовав их. Посему Лангбен вполне мог остаться, как и Попиц, на свободе, если бы Мюллер в это самое время не решил продемонстрировать свое рвение на службе Борману и Гитлеру и досадить любимцу своего хозяина Шелленбергу, которого надеялся свалить по ходу дела. Гиммлер не мог спасти Лангбена от ареста, но в течение нескольких месяцев охранял своего друга и тайного агента от бесчеловечного обращения в застенках гестапо.