Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера. 1943-1944

К этому времени все видные нацистские лидеры уже знали о существовании некоего заговора. «Я не могу сказать, имеет ли этот заговор четкую цель и стройную организацию», – сказал Геббельс одному из генералов во время ужина еще в ноябре 1943 года. А 15 ноября он записал в своем дневнике: «Вражеская пресса снова заявляет, что немецкие генералы: собираются заключить мир». Трудно сказать, много или мало было известно гестапо в это время, но в первые месяцы 1944 года вокруг заговорщиков определенно начала затягиваться петля.

Аресты Мюллера, Бонхёффера и Донаньи в апреле стали первой фазой этого сложного процесса, хотя Донаньи, которому были предъявлены общие обвинения, от которых в конце концов пришлось отказаться, в декабре временно вышел на свободу. Лангбен был арестован в сентябре, а Попиц, по словам самого Гитлера, находился под плотным наблюдением, установленным для сбора компрометирующих материалов.

10 сентября состоялось знаменитое чаепитие у фрау Зольф, которая была вдовой посла и, так же как и Элизабет фон Тадден, директриса известной школы для девочек, центром небольшого кружка интеллектуалов– англофилов. Шпион гестапо, представившийся шведским гражданином по имени Рексе, посетил чаепитие и согласился переправить в Швейцарию письмо. Он и в самом деле отправился в Швейцарию, встретился с доктором Виртом и вернулся с посланиями для генерала Гальдера. В результате 8 ноября Гиммлер поведал Геббельсу о «существовании группы врагов государства, среди которых Гальдер и, вероятно, Попиц». Гиммлер предположил, что эти враги желают «обойти» фюрера и заключить независимый мир. Тем не менее Попиц остался на свободе до 20 июля и даже немного позже.

Через абвер до Мольтке дошла информация, что чаепитие было ловушкой, и он сумел предупредить всех, кто там присутствовал. Гиммлер и его агенты все еще не спешили предпринимать активные действия. Фрау Зольф и ее дочь были арестованы только 12 января 1944 года, остальные тогда же или даже позднее. Среди арестованных был и Мольтке. Гальдер был определен под домашний арест.

После ареста Мольтке 12 января «группа Крейсау» распалась. Чаепитие у фрау Зольф тоже внесло свой вклад в последующую ликвидацию абвера, который в феврале формально вошел во внешнюю разведку Гиммлера. Остер жил под постоянным надзором у себя дома в Лейпциге и ничем не мог помочь Сопротивлению. Однако свои основные функции абвер выполнил. И теперь будущее немецкого движения Сопротивления было связано только с армией.

Попавшие в тюрьму подвергались непрерывным допросам гестапо. Информация об этих допросах постоянно просачивалась в ряды Сопротивления: в дневнике Хасселя на нее много ссылок. Заключенным удавалось передавать из тюрьмы письма женам, родственникам и друзьям, а в некоторых случаях, таких, как, например, с Бонхёффером, к ним допускались посетители. Младшей сестре Бонхёффера Сюзанне разрешили носить ему в военную тюрьму Тегель книги и бумагу, правда, говорить с ним она не могла. Каждую пятницу она приносила в тюрьму еду и чистую одежду. Вместе с братом она разработала специальный шифр, заключавшийся в пометке отдельных слов на разных страницах книг, и таким образом они обменивались сообщениями.

В Берлине все было готово: разработаны нужные планы, сформировано гражданское правительство, которое с нетерпением ожидало смерти Гитлера и возможности приступить к работе. Но в рядах членов Сопротивления на Восточном и Западном фронтах определенности все еще не было. Самое сильное влияние на генералов оказывала самоубийственная политика Гитлера на Востоке, а также напряжение, сопутствующее ожиданию начала наступления союзников на западе.

Положение Трескова на Восточном фронте было непрочным. После автомобильной аварии, в которую Клюге попал во время поездки в Минск, генерал– фельдмаршал был заменен на посту командующего группой армий фельдмаршалом Бушем, который не шел на контакт с заговорщиками. Поэтому Тресков обратился к другому командующему группой армий – фон Манштейну, который во время боев под Сталинградом рассматривал возможность предъявления Гитлеру ультиматума, требуя полномочий для себя на командование войсками, но в конце, как и Клюге, не решился ни на какие действия. Фон Манштейн отказался назначить его начальником штаба, сославшись на то, что его отношение к национал-социализму весьма сомнительно, и тем самым уничтожил шансы Трескова активно работать на Сопротивление, оставаясь на востоке. Если бы Манштейн его принял, Тресков получил бы прямой доступ в ставку Гитлера и не прекратил бы попыток в конце концов убить фюрера. Попытка устроить себе перевод в Растенбург тоже не удалась. Тресков оказался привязанным к востоку и не мог ничего предпринять. Ему оставалось только ждать, надеясь, что его друзья – Штауффенберг или Штифф, уже запасшиеся британскими бомбами замедленного действия, – будут удачливее.