Икар

— Это правда. Я ведь рассказываю тебе о ней что-то личное. Может быть, и о других тоже что-то расскажу. То есть я понимаю, конечно, что ты не станешь сплетничать и болтать об этом на каждом углу, но всякое может случиться — вдруг ты когда-нибудь повстречаешься с одной из них, а мне бы не хотелось, чтобы эта женщина смутилась.

— Очень по-джентльменски.

— И для дела полезно. Вряд ли я смогу легко получать работу, если люди будут знать, что я треплюсь про них с другими клиентами. Я расскажу тебе про них, но буду употреблять их прозвища — Затейница, Гробовщица, Силачка, Новенькая…

— Очень выразительно.

— Тут есть определенная логика, — объяснил Кид. — Прозвища я даю очень осторожно. Выбираю не без причины. У Новенькой прозвище потом поменяется — так я ее называю, пока не узнаю получше.

— Все эти женщины — твои клиентки?

— Большинство из них.

— Так ты сам с ними знакомишься?

— Чаще всего. Иногда — в клубах, всяких ночных заведениях. В барах. С Новенькой я встретился в ночном клубе, а потом снова увидел ее в картинной галерее. Иногда бывает, что и на улице знакомлюсь. — Он усмехнулся. — Что тут скажешь? Я нравлюсь женщинам.

— Продолжай.

— Пятнадцать раз ногу поднимешь — и будем болтать дальше.

Джек сидел на универсальном тренажере для тренировки ножных мышц. Как только стержень с небольшим набором противовесов начал медленно подниматься и опускаться, Кид снова подал голос.

— Ну вот. Есть Затейница, про нее ты знаешь.

— Про нее я ровным счетом ничего не знаю.

— А что бы ты хотел узнать?

— Что-нибудь. Чем она занимается?

— Она танцовщица.

— Немного подробнее, пожалуйста.

Кид ненадолго задумался.

— Хорошо. У нее потрясающая фигура, иногда она чавкает, и я из-за этого бешусь, порой она способна удивить своим умом, и еще она слегка печальная.

— Почему печальная?

— Потому что ей приходится вести тайную жизнь. — Заметив обескураженный взгляд Джека, он добавил: — Есть вещи, о которых она не может никому рассказать.

— Даже себе самой.

Это прозвучало не как вопрос, и Кид кивнул, довольный тем, что Джек все так быстро схватывает.

— Особенно себе самой.

— Да, это очень печально, — отметил Джек.

— Печальнее не бывает, — согласился Кид, и Джек вдруг с удивлением понял, что сейчас Кид говорит не с ним, а скорее с самим собой. Но вот он устремил взгляд на Джека и добавил еще один двухфунтовый «блинчик» на стержень с противовесами. — Но знаешь, из-за этого с ней интереснее. С ней просто здорово, но привязываться к ней не стоит — она слишком дикая.

Миновало еще несколько недель. Теперь у Джека постоянно болело все тело. Но эта боль его приятно волновала. Он чувствовал, как тело откликается на разные воздействия, как оно крепнет. Казалось, каждый день в него вливаются новые силы. Этот заставляло его прикладывать больше стараний к тренировкам, вынуждать тело терпеть более тяжкие мучения. Он начал понимать свои возможности, начал испытывать голод по тому, что ему удалось пока только попробовать.

Во время одной особенно изнурительной тренировки, когда Джек работал с рекордным для себя весом, в комнату вошла Мэтти.

— Извините, что отрываю вас от дела, — сказала она, — но я ухожу в магазин. Не хотите, чтобы я вам купила что-нибудь особенное? — спросила она у Джека.

Он только вяло махнул рукой, благодарный Мэтти за то, что она спасла его и подарила несколько секунд перерыва в тех пытках, которым его подвергал Кид.

— Мэтти, — встрял Кид, — скажите, а как это может быть, что вы ни капельки не постарели с тех пор, как я вас в первый раз увидел?

— Хватит тебе дурачиться, — буркнула Мэтти, не удержавшись от улыбки.

Она не могла сердиться на Кида. Уже не раз она говорила Джеку, как она рада, что Кид вернулся. Насколько в доме стало веселее.

— И ты стала еще красивее, — не унимался Кид. — В чем секрет? Сделка с дьяволом?

— Я тебе покажу дьявола, — проворчала Мэтти, улыбаясь еще шире. — В последний раз спрашиваю, вам что-то нужно?

— Что бы ты ни купила, мне понравится, — сказал Джек.

Мэтти повернула голову к Киду и строго произнесла:

— А ты ничего особенного не заслуживаешь. — Она погрозила указательным пальцем, — Но я подумаю. Может быть, и тебе что-то достанется, если скажешь, чего бы ты хотел. Не обещаю, но подумаю.

— Провести с тобой романтические выходные на острове — о большем не мечтаю.

Мэтти замахала на него руками.

— Гадкий мальчишка! — сказала она, но к выходу пошла легкой, чуть танцующей походкой.

— Ты ей нравишься, — сказал Джек, когда Мэтти вышла.

— У нее хороший вкус.

— Это точно. Мэтти не всякий угодит.

— Ко мне она всегда была добра. Думаю, она меня жалела. Бывало, всегда расспрашивала меня про маму, все ли с ней в порядке. А порой она и про отца со мной говорила. Помню, как-то раз сказала, что, когда умер ее отец, она старалась забыть о нем. Она думала, что так уйдет боль. Но потом поняла, что боль становится еще сильнее. Оказалось, что легче помнить.

— Это хороший совет. Следовать ему непросто, но совет хороший.

— Наверное. Но мне забывать по-прежнему легче.

— О чем ты стараешься не помнить, Кид? Что тебе довелось пережить?

Кид уставился на лежащую на полу гантель.