Икар

О черт, о черт, о черт… О господи, да где же она, черт побери, находится?

Ох. Да.

Она дома.

Боже, она находится в своей собственной квартире. Как же она могла не узнать собственную квартиру? Да ладно. Не в первый раз. И небось не в последний.

На одно ужасное мгновение ей показалось, что она дома в России, а не дома в Америке. Порой с ней такое случалось. Обычно — посреди ночи, когда на пол ложились тени. Тени напоминали ей о Москве. Она уехала, когда ей было четырнадцать, но почему-то знала, что тени всегда будут напоминать ей о Москве. Она не верила, что когда-нибудь сможет избавиться от этих теней. Недоедание. Восемь человек в квартире, по сравнению с которой эта казалась долбаным Букингемским дворцом. Холод, серость, старик, который забавлялся с ней и расплачивался треклятыми зажигалками…

Она потянулась вправо, провела рукой по днищу перевернутого оранжевого пластикового ящика, служившего тумбочкой, в надежде найти сигарету. Ее рука прикоснулась к чему-то твердому, она услышала негромкий стон, и то, что лежало рядом с ней, пошевелилось и…

Господи боже. Она была не одна.

Это еще кто такой?

Ах да… Она его знала.

Ага. И он ей нравился. Он был хороший. Отличный парень.

Кид.

Он кое-что делал для нее. Оказывал услуги.

Но что у него было на уме — вот вопрос.

Он был хорош собой, что да, то да. Какое у него тело… О господи, у них же был совершенно потрясающий секс — теперь она вспомнила. Но вот он снова пошевелился и лег на бок, и она увидела у него на спине глубокие царапины. Откуда у него взялись такие царапины?

Ой, да. Это она его поцарапала. Вспомнив об этом, она рассмеялась, но тут же закашлялась. Поскорее спустила ноги с кровати и, пошатываясь, побежала в кухню за сигаретой — она вдруг вспомнила, что оставила пачку рядом с мойкой.

По пути она споткнулась, задев ногой свой ботинок, снятый и брошенный ночью. Поискала взглядом второй, но не нашла. «Он где-то здесь, — решила она. — Или нет? Может быть, и нет. Кому какое дело?»

Облокотившись о кухонную стойку, она сделала глубокую затяжку. Ей сразу стало лучше. И тут она почувствовала боль в ступне и посмотрела вниз. Господи Иисусе, у нее шла кровь. Она наступила на кусок битого стекла. Откуда в кухне на полу взялось битое стекло?

Ах да. Она разбила бутылку. Бутылку водки. Еще два русских следа, от которых она не могла избавиться: водка и треклятый акцент.

Так это она вчера? Господи… Черт…

Да что там такое? Что за шум?

Ой, ну да. Она же не одна. Она забыла. Милый мальчик. Кид.

«Есть у меня в доме наркота или нет? Или надо выйти и купить?» Вот это тоже было хорошо в Америке. В Америке можно было смотаться в клуб и найти какого-нибудь богатея с наркотой, и надо было только с ним трахнуться. А в Москве наркоту надо было выпрашивать. А потом все равно трахаться.

Господи. Кровища-то из ноги текла не по-детски.

Она увидела свое отражение в оконном стекле. В кухонном окне, выходившем в задрипанный переулок. В задрипанный переулок задрипанного квартала в задрипанном городе. Дерьмовый переулок. А вот она выглядела классно. Действительно классно. Она смотрела на туманное отражение в забрызганном грязью окошке. На свое обнаженное тело, такое тоненькое, красивое, почти идеальное. Она облизнула губы. Не спуская глаз с отражения, положила руку на стойку, ухватилась покрепче, подняла правую ногу, вывернула ступню, посмотрела. Вытащила из пятки маленький осколок стекла и почувствовала легкое покалывание.

Она стояла в кухне на одной ноге, и на пол из пятки капала кровь. А она зачарованно смотрела на свое отражение в кухонном окне, мерцающее и светящееся в сером предутреннем свете.

Это еще что за черт?

Ах да. Господи, да почему же она все время забывает? Там же парень у нее в кровати.

Тот парень, который собирался что-то для нее сделать. Но что? Что он, черт возьми, собирался сделать?

Так… Стоп… Секундочку! Она вспомнила! Отлично! Просто блеск! Она вспомнила! Что-то грандиозное. Он собирался сделать для нее нечто грандиозное.

Но что, елки зеленые? Что?

Ах да.

Он собирался спасти ее долбаную жизнь.

Гробовщица

В первую же ночь медового месяца она поняла, что не любит своего мужа.

Нет, не только это.

К полуночи, через десять часов после того, как они обменялись брачными клятвами, она поняла, что ненавидит его.